Фактор внешности
Шрифт:
— Запишите на счет мистера Казановы.
— Хорошо, мистер Амальфи, — ответил бармен.
— Так в чем проблема?
— Просто любопытствовал.
— Тебя не утомляет твоя работа?
Я и не предполагал, что выгляжу усталым.
— Нет!
Он рассмеялся и похлопал меня по колену:
— Да я пошутил, не бери в голову. Никогда не слыхал, чтобы такой здоровяк, как ты, мог уставать. Ты из тех, у кого сил на десятерых хватит. Так что советую не тянуть со Сьюзан. Ее надо хватать сразу, пока не вывернулась и не поставила тебя на место.
— Что ж, попробую. Мне она нравится, но я вряд ли могу понять, что такая девушка находит
— Ничего, кроме фотографии с обложки «Вог».
— Значит, она не любит мужчин?
— Ты притворяешься придурком? Она любит мужчин больше, чем все остальное. — Джонни высокомерно посмотрел на меня: — Ну, где мой коньяк?
Он протянул руку к бокалу, и хотя переизбыток алкоголя в его организме был заметен в каждом движении, глаза у него опять сделались ясными.
— Не передашь от меня привет мисс Китти? Она как раз идет сюда…
— Привет, Джонни! — крикнула Киттен ему, помахав рукой.
— Привет, детка…
Он подставил ей щеку, и она поцеловала его с абсолютно холодным выражением лица.
— Я не знал, что вы знакомы…
— Все девушки знакомы с Джонни Амальфи, — усмехнулся Джонни.
Киттен толкнула меня под ребра и тут же отдернула руку.
— О, — воскликнул я, — я ему дал!
— Ему дал! Чарли, я думала, тебе можно доверять.
— Идем, детка, — предложил Джонни, — пойдем со мной.
И они, взявшись за руки, направились в женский туалет.
После танцев мы посетили еще пару клубов. Солнце только-только вставало, когда мы загрузились в машину и покатили по шоссе в рассветных сумерках. Киттен включила приемник, как раз попав на песню Дэвида Боуи «Фейм».
Поскольку слова были всем известны, Кара, Киттен, Зули и Сьюзан стали подпевать хором. Наверное, это был самый известный хор в мире, и повторял он с азартом одно и то же слово: «Фейм», «Фейм», «Фейм»…
ПОРОЧНЫЙ МИР БАРТА МАСТЕРСОНА
Барт Мастерсон, красивый парень, худощавый и энергичный, с темно-русыми волосами с проседью, зачесанными назад на манер тридцатых годов, одевался с безупречной элегантностью. Предпочитал в основном брэнды французских модельеров и дизайнеров. Единственными экстравагантными деталями в его внешности были трехдневная щетина и ботинки на босу ногу.
Барт жил на Сниффен-корт и ездил на автомобиле, который некогда принадлежал Фрэнку Синатре. Богачом он не стал — слишком много экс-жен, чтобы он мог позволить себе роскошествовать. Но он был эстетом до мозга костей и большим любителем искусства. В нем все свидетельствовало о прекрасном вкусе, начиная с гастрономических пристрастий и заканчивая произношением. Его акцент напоминал о знаменитых в свое время бруклинских гангстерах.
Барт был настолько «своим» в фэшн-мире, что мог позволить себе вести себя как аутсайдер. Пожалуй, он никогда бы не добился признания и даже не был бы принят в узкий круг избранных нашей индустрии, если бы не его потрясающий талант делать сексуальные фотографии моделей и разного рода знаменитостёй. Во всяком случае, целый ряд журналов и рекламных агентств мечтали заполучить его работы. Но у него было множество врагов и завистников, которые стремились отбить клиентов и не гнушались даже распускать про Барта самого нелепого рода порочащие слухи и сплетши. Один из его соперников, например, обычно говорил клиентам, что Барт страдает синдромом Туретта [35] и временами бывает
35
Синдром Жиля де ла Туретга — типичное психоневрологическое заболевание. Этот синдром характеризуется множественными двигательными и голосовыми тиками (моргание, пожимание плечами, покашливание, произношение фраз или слов, например «нет»), то усиливающимися, то ослабевающими.
О его эксцентричности ходили легенды. Рассказывали, что однажды он схватился за запястья редакторши одного журнала и держал ее до тех пор, пока она не согласилась, чтобы он сделал фотографии такими, какими ему хотелось. Среди других его выходок были попытки прыгать с парашютом, когда вертолет едва мог избежать крушения в грозовую погоду. Однажды «Вог» оплатил очень дорогую фотосессию с двумя супермоделями и отправил их на курорт в Мексику, но Барт привез как результат своей работы немыслимые снимки на фоне гигантских кактусов в пустыне. Когда его спросили, где же курорт, он ответил:
— Там было скучно.
Мастерсон был в некотором смысле одержимым. И даже безумцем. «Я люблю героин, — говорил он мне. — Героин и пиво. Но если бы я позволил себе потреблять их столько, сколько хочу, я был бы уже мертв. Зато я бы создал поистине бессмертные творения. Фотографии, которые я делаю в состоянии опьянения, великолепны. Но я даже не помню, как у меня это получается».
Обычно Барт показывал себя милым и обходительным, но, бывало, проявлял редкостную жестокость. Я знал нескольких девушек, о которых он, не стесняясь, высказывал свое мнение клиентам.
— Даже не просите меня снимать ее, — говорил он, — она же бесполезный увалень.
В другой раз я слышал, как он сказал:
— Эта девица слишком уродлива. Я не могу ее фотографировать.
Был и еще случай, когда он заявил в лицо модели:
— Вы русская проститутка? Если да — я рад. Люблю русских проституток.
И еще одной девушке он заявил:
— У тебя шикарные сиськи, милочка, а вот нос ужасный.
Роттвейлер его недолюбливала, но он все равно позволял себе заказывать для съемок ее девушек. Честно говоря, я относился к Барту с симпатией. Он слишком отличался от всех, кого я встретил в мире моды, и уж точно был одним из самых забавных и непосредственных. И, кроме того, я почти всегда вставал на его сторону, потому что даже его жертвы по большому счету заслуживали то, что он говорил о них. Молли Уитни, редактор модного журнала, любительница третировать, с ядовитым презрением обходилась с теми, кто ниже ее по должности. И очень любила драматические позы и восклицания, пытаясь подражать кинозвездам.
Я неоднократно был свидетелем, как грубо Молли отчитывала тех, кто по не зависящим от них причинам не мог принять участие в каком-нибудь шоу или выполнить ее требования. Молли не заботило, что у другого человека тоже могли быть проблемы. Она верила, что исключительное положение полностью ее оправдывает.
В самом начале нашего знакомства с Бартом Молли была еще влиятельна. Она командовала и распоряжалась им как ей угодно, изрядно мотая ему нервы. Он вынужден был терпеть ее капризы и нелепые требования, часами дожидаться приема, переделывать фотографии, которые она находила слишком уж вызывающими.