Fallout Equestria: Обыденная нежизнь

Nyerguds

Жизнерад улыбнулся:

– О, ну не приятный ли сюрприз, а? Я-то думал, ты в это больше никогда не вступишь!

– Ну-у, да-а-а… – протянул Лемон, – но… как-то уж случилось, понимаешь?

Певец серьёзно кивнул:

– Да. Это оно любит.

– Ну так что же привело тебя сюда? – спросил Лемон.

– О, у меня где-то здесь знакомые псы живут. Очень любят мои песни, – Жизнерад расплылся

в ухмылке. – Вполне возможно, потому, что в них все пони гибнут. Кое-кто держит на них обиду. Но, знаешь… на мёртвых трудно обижаться, поэтому они не против, чтобы я заходил.

Лемон кивнул:

– Мы уже встречали одного из них, – он рассеянно посмотрел по сторонам. – А почему ты мне ничего не рассказывал об этом?

– О чём?

– О псах в Винниаполисе.

Жизнерад вскинул густую седую бровь:

– Тебе? Лемон, да тебя же в Стойле не поймать было! Ты, конечно, приходил, когда знал, что я там, но только ведь за песнями, а пообщаться никогда и не оставался. Тебе просто повезло, что у меня хорошая память на имена.

Он окинул взглядом площадь:

– Нам нельзя здесь оставаться. В этих домах полно гулей, и они придерживаются своего дневного распорядка. Для гладкошкуриков здесь куда безопасней по ночам.

Мисти с Лемоном удивлённо переглянулись.

– Хм, такое нечасто услышишь, – вслух подумала Мисти.

– Да, а ещё Алмазные Псы – это подземные жители, – добавил Жизнерад, собравшись вести всех в безопасное место. – Они отлично видят в темноте, а днём из них обычно мало кто вылазит, – гуль улыбнулся: – Так что б'oльшая часть ночных кусак уже давным-давно упокоена, – с этими словами он развернулся и пошагал.

Заслышав щелчки радиометра, Мисти остановилась:

– Эм… а можно, пожалуйста, по безопасному пути?

– А, да, – ответил Жизнерад. – Простите, леди. Совсем забыл, – он сдвинул брови и принялся глядеть по сторонам. – Так, метки, метки, метки… – лицо его озарилось: – Ага! Вот! – он подошёл к стене и осмотрел её. – Да… отсюда попадём прямо в Конуру.

Лемон Фриск взглянул на отметины на кирпичной стене, оставленные явно когтями алмазных псов:

– Умно. А что они означают?

– Эти метки состоят из двух частей, – пояснил Жизнерад. – В центре – знак направления. Здесь, как видишь, три полосы, они символизируют когти.

– Ну, этот знак я узнаю, – сказал Лемон. – Родители Старс носили такой на её похоронах.

– А, так ты знаком с этими псами? – Жизнерад закивал. – Тогда неудивительно. Это их родовой символ. Здесь он обведён кругом, в котором есть линия, идущая вверх и направо. Это значит, что нужно обойти вот это здание, свернуть направо и идти, пока не встретишь другую метку.

Мисти взглянула на круглый знак:

– Тут

ещё какие-то линии есть. Они что значат?

– Клин внизу означает направление хода в другую сторону, мы же идём к началу маршрута. Крест сбоку… – гуль кивнул в соответствующую сторону, где лежала светящаяся груда. – Ну, вы сами видите. Думаю, пояснять не нужно.

– Да, – кивнула Мисти. – Голубая смерть.

* * *

Группа шла, пересекая огромный провал по перевалившемуся через него небоскрёбу. Мисти обратилась к Жизнераду:

– Так значит, вы уже были здесь раньше, да?

Престарелый певец кивнул:

– Верно, был. Тебя интересует что-то определённое?

– О, нет, – ответила Мисти. – Хотелось узнать о картине в целом, – она бросила взгляд на свою восьминогую спутницу, усевшуюся на её сумках, – но раз уж вы спросили… вы не знаете, в чём дело с этими пауками? Прошлой ночью они меня всю облепили, а эта мелкая так и вообще до сих пор не отстаёт.

Жизнерад на это искренне усмехнулся:

– Удивительные создания, правда? Они живут в симбиозе с алмазными псами этого города. Звучит иронично, но пауки у них вроде сторожевых собак. Одна из причин, по которым псы недолюбливают пони, – это то, что их искатели приключений предпочитают отстреливать всех, у кого ног больше, чем у них, – гуль ухмыльнулся. – И стоит признать, это весьма разумный принцип для выживания на остальной части пустоши… только в Винниаполисе всё немного по-другому устроено. Несколько десятилетий назад какие-то отряды добытчиков серьёзно сократили численность пауков. Псы ответили тем же. Убили всех тех пони. Они подумали, что если никто отсюда не вернётся, то и приходить сюда перестанут.

Мисти кивнула:

– Да, похоже, это сработало. Пони в округе считают, что это место совсем вымерло.

– Немного жаль, что всё произошло именно так… но, честно говоря, псы с пони и так никогда толком не ладили. Может, оно и к лучшему.

Мисти мельком взглянула на Лемона, который высматривал спуск с небоскрёба и почти не обращал на них внимания.

– А вот он бы, уверена, с этим не согласился. Он воспринимает судьбу этих псов довольно близко к сердцу.

– Да, мне тоже так показалось, – Жизнерад сдвинул брови. – Но почему? Просто потому, что он когда-то знал нескольких лично?

– Нет. Потому что это он отправил их сюда. Вы знали, что он работал в Министерстве Морали?

Жизнерад взглянул на Лемона.

– Ха! – воскликнул он. – А на чемоданника и не похож!

У Лемона встали торчком уши, и он развернулся:

– Среди этих «чемоданников» были и весьма хорошие пони, чтобы вы знали, – проворчал он. – Но нет, я не из них. Хоть и на выездах зачастую оказывался ими окружён, – с меланхоличным взглядом он вздохнул. – Видеть пони за чемоданами полезно.