Fallout: Equestria
Шрифт:
Как только дверь открылась, я услышала шум радио-помех. Каламити был в середине холла, когда приземлился и, пошатываясь, обернулся. Я увидела кровь, начавшую сочиться из его ушей и уголков глаз, когда он посмотрел на нас. Его лицо исказилось гримасой боли. Затем он поднял взгляд выше нас. Я увидела, как его глаза округлились от ужаса, когда он осознал, что его боевое седло было сейчас не с ним. Качаясь, он закричал:
— Лил'пип! Там! — И свалился на колени.
Я бросилась внутрь, вынимая Малый Макинтош из кобуры, наплевав на взрыв боли в голове и внезапный оттенок красного в глазах. Я развернулась и мгновенно увидела школьный динамик,
БАХ!!
Первым выстрелом я промазала, вырыв дырку в стене рядом с динамиком. Моё видение быстро становилось хуже, и я не могла использовать своё заклинание прицеливания — оно не признавало динамик в качестве мишени.
БАХ!! БАХ!!
Мой второй выстрел расколол лицо Селестии. Третьим я попала в динамик, взорвавшийся дождём искр. Статический звук помех смягчился, но всё ещё оставался; боль не ушла. Тут был по крайней мере ещё один динамик! Я осмотрелась вокруг, но мой взор утонул в красном. Я ничего не видела.
Звон в ушах заглушил всё остальное. Я едва могла слышать взрывы вокруг себя, я потеряла равновесие и свалилась на бок, мой взор померк.
И тут взор очистился почти мгновенно, звон в ушах утих. И сравнительно небольшая головная боль всё ещё избивала мой мозг. Остальные бросились ко мне. Судя по дыму и мусору вокруг, СтилХувз бомбил гранатами верхние стены вестибюля, пока звук не прекратился.
Я застонала и медленно села, вытирая кровь со своих глаз.
— У нас новая проблема, — сообщила мне Вельвет Ремеди, её голос был каким-то странным и как бы далёким. Я моргнула, глядя на неё, пытаясь очистить свой взор, потом посмотрела в сторону входа, на который она показывала.
Заклинание щита накрыло передние двери. Судя по всему, стрельба в холле частной школы магии Селестии включила систему защиты.
* * *
Только поднялись мы на третий этаж, как обнаружили, что лестница на следующий была обрушена, заставляя нас пройти через классы к лестнице на противоположной стороне. Мой план избегать обходных путей не заладился уже со старта.
Я толчком открыла дверь, проверив свой Л.У.М. на наличие противников, и зашла в класс. Здание было старым, но, к счастью, здесь не было Розового Облака, что позволяло нам действовать осмотрительно. У нас было предположение, что в кабинете директора на верхнем этаже должен быть терминал, способный отключить заблокировавшие нас внутри щиты. По крайней мере, это было то, за что мы приняли большое пространство в верхней части башни, что было на карте, располагавшейся на стене в холее и большей частью уничтоженной заградительным огнём СтилХувза.
Даже в состоянии упадка классная комната несла на себе след высшего класса, отличавший её от зданий за пределами Кантерлота. Филигрань в стенах и мебели, рваные остатки гниющих плакатов, пол, покрытый потрескавшейся двухцветной сине-голубой мраморной плиткой на манер шахматной доски.
Я остановилась, глядя на глобус, стоящий в углу, с начавшими шелушиться континентами на его поверхности. Странно, я всегда считала, что Эквестрия была плоской. Я огляделась. Последним уроком в этой комнате, видимо, была астрономия, так как на доске до сих пор была изображена схема (если я правильно поняла) единственного пути, по которому двигались солнце и
Это было вовсе не то, чему нас обучали в Стойле Два. Нас учили механике, робототехнике, тайным наукам и заклинаниям. Я иногда думала, куда солнце заходило, когда Селестия прятала его, воображая, что оно пряталось под нами, возможно, дремало. Если эта схема была правильной, то Селестия отправляла его в другую часть мира, чтобы сотворить день в другом месте. Я подумала, может, в далёких землях зебр? Или, может быть, где драконы жили изначально? Означает ли это, что Найтмэр Мун, создавая здесь вечную ночь, медленно заживо поджаривала их в вечном дне? И... как странно было пегасам время от времени видеть и солнце, и луну на небе одновременно?
— Невероятно, — произнесла Вельвет Ремеди.
Я обернулась и увидела, что была не единственной пони, отвлёкшийся на содержание помещения. Вельвет взбежала вверх по лестнице, поднимавшейся вдоль рядов стульев напротив доски. В верхней части рядом с другой дверью висело несколько плакатов. Вельвет смотрела на тот, на котором совсем молоденькая кобылка создавала волшебством щит вокруг себя и своей семьи, в то время как злобного вида зебра на удочке спускала к ним шашку динамита.
— Они в самом деле учили детей использовать их заклинание щита, чтобы защититься от атаки мегазаклинания! — топнула Вельвет Ремеди. С плакатов я почерпнула, что заклинание щита было одним из первых, что учили применять любого единорога, способного учиться. — С тем же успехом они могли бы сказать им прятаться под парты!
— Эм, Ремеди, в этой комнате нет парт, — отметил Каламити.
Вельвет Ремеди повернулась и увидела ряды стульев и кафедру; ни одной парты не было видно. Она вздохнула.
— Не в этом суть.
— Может быть, Селестия просто хотела, чтобы они не боялись? — предположила я. По моему представлению, говорить детям неправду, позволяя им думать, что они что-то могут, было добрее, чем оставить их с чувством беспомощности.
Или же моё представление было детищем исковерканной доброты?
Я хмыкнула, ненавидя Трикси.
Красные отметки появились на компасе моего Л.У.М.а. Несколько из них находились за дверью рядом с Вельвет Ремеди.
— Вельвет! — прошипела я, обращая её внимание на себя, прежде чем указать на дверь. Каламити, ныне экипированный своим боевым седлом, подлетел на позицию напротив двери. Я шепнула молитву Богине Селестии, в итоге ставшую больше извинением за пальбу ей в лицо.
Дверь открылась, и я почувствовала, как немею.
Это была маленькая кобылка-единорог, ставшая Кантерлотским Гулем, детская школьная униформа вплавилась в её плоть. Позади неё было ещё несколько жеребят и кобылок, запертых в бесконечной рутине подготовки к экзаменам... Пока они не заметили нас. И воздух заполнился звуком, более ужасающим, чем я могла себе только представить — звуком чистейшей и чудовищной агрессии со стороны хора болезненно детских голосов.
Нет! Селестия, помилуй!
Я застыла. Я не в силах была оторвать взгляд от детей-монстров. Я... Я не могла сделать этого.
Каламити выстрелил, пули-близнецы из его боевого седла разорвали голову кобылки, отправив её мозги на плакат "помни-о-своём-щите." И, повернувшись к нам, закричал:
— Какого лешего вы ждёте?!
Я знала, что они на самом деле не дети. Я знала, что они в лучшем случае — дикие животные. Что они убьют нас, если мы не будем бороться или не убежим. Но моё тело отказывалось делать что-либо.