Фальшак
Шрифт:
– То же самое я говорил тебе во время прошлой нашей встречи. Из тебя выдоят деньги, а затем кончат. Сиди и жди. И это случится.
– Когда я услышал эту новость, ну, о гибели Макса, то бросил все и примчался сюда, в «Камею». Это единственное место в городе, где я чувствую себя в относительной безопасности. Заперся на все замки и стал ждать неизвестно чего. Целую ночь бродил тут, как загробная тень, а под утро позвонил тебе.
Архипов не мог остановиться, он расхаживал вокруг стола, поправлял галстук, съезжавший на бок, и сыпал словами, как сухим горохом. Да, он оказался в западне. Он не может просить защиты правоохранительных органов, не надо объяснять, почему не может. Нет дороги в частную охранную фирму, эти частные детективы заодно с ментами, они все поголовно ментовские
– Я видел, как ты разобрался с теми парнями у гаражей, – сказал Архипов. – Ловко получилось. У меня наверху в сумке миллион наличманом. Половина этих денег – твои. При том условии, что ты поможешь мне выпутаться из этой истории. Хороший гонорар.
– Во-первых, я не пускаю кровь за деньги, – Бирюков положил ноги на стол и раскачивался на задних ножках стула, жалобно скрипевшего, готового вот-вот развалиться. – Во-вторых, в этом уравнении слишком много неизвестных. На кого ты работал? Кто настоящий хозяин всего этого предприятия, Горобец? Сомнительно. Кто производит фальшивые бабки? Сколько штатных убийц в этой конторе? Я могу задать еще сто один вопрос и не получить ни одно внятного ответа. Потому что ты сам толком ни хрена не знаешь.
– Давай искать ответы вместе.
– Попробуем. Итак, вопрос. Ты работал с двумя помощниками Жбановым и Покровским. Со Жбаном все ясно. А вот Покровский. Мне этот тип активно не нравится.
– Но ты его в глаза не видел.
– А он мне заочно не нравится. Тебе не кажется, что он…
– В Покровском я уверен, как в самом себе, – в голосе Архипова прозвучала металлическая нотка.
– Ну-ну, – усмехнулся Бирюков. – Жбанова замочили, тебе приготовили похожую участь. А Покровский где-то в стороне, будто и нет такого человека. О нем будто забыли. Тебя это не наводит на бренные мыли?
– Не наводит, – отрезал Архипов. – Покровский чист.
– А где найти того человека, который свел тебя, познакомил с покупателями фальшивок, с твоими будущими похитителями? Этого типа не мешает взять за жабры. Как там его…
– Сульдин его фамилия, – ответил Архипов. – А взять его за жабры можно на том свете. Коля свел счеты с жизнью около месяца полтора назад. Ну, такова официальная версия. Где-то месяц назад его нашли повешенным в бане на дачном участке. Я разговаривал с его женой, она сказала, что в тот роковой день он поехал на дачу один, хотя обычно приглашал париться кого-то из знакомых. В воскресенье сторож видел, как машина Сульдина въехала на территорию участка. Через полтора часа он затопил баню. В понедельник машина стояла на прежнем месте, а Сульдина на участке не видно. Ну, сторожу это обстоятельство показалось подозрительным. Короче, старик нашел Колю в предбаннике. Перед смертью он выпил стакан водки. Закрепил на балке скользящую петлю. Встал на табурет и подогнул ноги. В прокуратуре решили, что это самоубийство, хотя предсмертной записки не нашли, а на теле были обнаружены синяки и ссадины. М-да, у Сульдина уже ничего не спросишь.
– И после этих оптимистических историй ты предлагаешь мне влезать в твое дело.
– В наше дело, – поправил Архивов. – В наше. Не забывай одну штуку: убьют меня, и ты в стороне не останешься. Тебя уже засосал это болото, и одному не выбраться из трясины. Тебя пока не трогают, но рано или поздно твое имя всплывет, о тебе вспомнят.
– Сукин ты сын, – Бирюков плюнул на пол, – сам втянул меня в это дерьмо. А теперь еще пытаешься угрожать.
– Я не угрожаю. Я говорю, что полмиллиона – это неплохие
– Где назначена встреча?
– Я жду звонка на мобильник после полудня. Горобец скажет, куда подъехать.
– Нет, так не пойдет. Если встречаться в незнакомом месте, у нас никаких шансов. Забей стрелку здесь. Придумай уважительную причину. Скажем, такую: ты собрал не всю сумму. Не хватает двухсот тысяч. Но в твоей коллекции есть полотно работы Шагала, неизвестное искусствоведам. На аукционе оно уйдет за миллион долларов, а то и выше. Ты готов отдать картину в счет недостающих денег.
– Искусствоведам известны все или почти все работы Шагала.
– Но ведь говоришь не с директором Третьяковской галереи. Побольше настойчивости, апломба – и тебе поверят. Ты сам авторитетный искусствовед, к твоему мнению прислушиваются столичные художники. А уж кинуть какого-то Горобца… Это святое дело. Скажешь, что само полотно и сопроводительные документы, удостоверяющие подлинность картины, находятся в «Камее». Ты здесь один и не рискнешь ехать с бесценным полотном к черту на рога, потому что оно не застраховано. Заинтересуй клиента, как ты умеешь. Нужно, чтобы эти парни приехали сюда. Если они проглотят наживку и согласятся, наши шансы окажутся предпочтительнее. Ну, по крайней мере, равными.
Удача улыбнулась Сергею Ремизову, когда он не ждал от жизни ничего хорошего. Ночь он провел не в гостиничном номере рядом с богомольным дедом, а салоне «Жигулей», припаркованных в ста метрах от подъезда Бирюкова. Париться в гостинице, слушать молитвы и нравоучительные замечания, которые перли из старика, как нечистоты из канализационного коллектора, да еще наслаждаться богатырским дедовым храпом, от которого не спасают затычки для ушей… Нет, это выше человеческих сил. Тут одно из двух: терпение Ремизова лопнет, как перетянутая гитарная струна, и старик вместе с походной складной иконой вылетит в окно. Или придется унижено клянчить раскладушку и спать в коридоре, где мимо тебя всю ночь будут болтаться сомнительные личности. Но и ночевка в старом драндулете на разложенном сидении оказалась занятием не из приятных.
Ремизов давно отвык от бытовых неудобств, ныли бока, воняло бензином, а под утро стало так холодно, что зуб на зуб не попадал, пришлось завести двигатель, включить печку. Он быстро согрелся, но сна как не бывало. Хмурый сентябрьский рассвет продирался между квадратами домов, но двор не спал. Вот открылась окно на третьем этаже, высунулась чья-то рука, державшая пивную бутылку. Через мгновение бутылка, ударившись об асфальт, разлетелась в мелкие осколки. Истошно заорал перепуганный дворовый кот. Поднялась стая голубей. Залаяла собака. Нацедив из термоса кофе в пластиковый стаканчик, Ремизов, сделал пару глотков, поперхнулся и закашлялся. Из подъезда энергичным шагом вышел Бирюков. Одетый в куртку болотного цвета и джинсы, он прошагал пару сотен метров и скрылся за углом дома. Ремизов поспешно завинтил крышку термоса, вытер со стекла брызги кофе и медленно тронул машину с места, раздумывая, каким макаром объект проник в квартиру.
Кажется, Бирюкова еще не отпускали менты. Кажется, ни вечером, ни ночью он не появлялся около подъезда. Кажется… А вот таки появился. Шустрый малый, за таким глаз да глаз. На перекрестке Бирюков сел на пассажирское сиденье какого-то частного «Москвича». Ремизов, выдерживая значительную дистанцию, двинул следом. Дорога по пустым улицам оказалась недолгой, «Москвич» поколесив по центральным улицам и Бульварному кольцу, остановился в тихом переулке. Расплатившись с водителем, Бирюков вылез из машины, повертел головой и не заметил ничего подозрительного. К этому моменту «Жигули» преследователя уже стояли впритирку к бордюрному камню, а Ремизов, наклонившись, спрятался под приборным щитком.