Фальшивая убийца
Шрифт:
Эх, если бы не мое идиотское любопытство! Сейчас бы уже ехала домой, точнее, к сестре в коммуналку, и в ус бы не дула!
Кретинка туполобая!
На полке возле умывальника лежала шапочка для душа, я натянула ее на голову – руки все еще тряслись в пляске святого Витта, – отрегулировала воду до терпимо горячей и встала на поддон за полупрозрачной плексигласовой перегородкой.
Горячая вода ошпарила кожу, моментально покрыла ее пупырышками, страх утекал в водосток вместе с водой, мышцы расслабились. Нечаянный позор смывался вместе
– Алис! Я тебе полотенце и одежду принесла! – раздался из-за перегородки голос Люды. – Давай быстрее, без нас все съедят!
Я выключила воду, отодвинула перегородку и получила в образовавшуюся щель широкое махровое полотенце с розочками по бежевому полю.
– Я твои вещи разобрала! – продолжала тем временем Людмила. – Вот, спортивный костюм принесла! Одевайся – и вперед! Жду тебя в комнате!
– Ты – что? – высунулась я из кабинки.
– Вещи твои разобрала, – безмятежно улыбнулась горничная. – Повесила все в шкаф.
Кажется, она ожидала от меня благодарности. Стояла с улыбкой на добром круглом лице и ждала слова «спасибо».
Убравшись назад за перегородку, я тихо застонала. Поразительно, до чего бывают беззастенчивы люди! Раскрыть чужую сумку, развесить чужие вещи, копаться в белье…
Впрочем, чего можно ожидать от горничной, привыкшей приглядывать за хозяйской одеждой? Думаю, госпожа Вяземская сама бельишко не застирывает…
А отчитать эту улыбающуюся простушку, высунув нос в щель, у меня язык не повернулся. Это все равно что ребенка ударить. Услужливая, милая и добрая Люда оплеухи не заслуживала – во всем была виновата я одна. Объяснюсь с Вороной, приду попрощаться, вместе посмеемся над недоразумением.
Людмила тактично не стала дожидаться, пока я появлюсь из кабинки, ушла; я прошлепала босыми ногами до полочки под зеркалом и – не нашла там своей одежды. На полочке аккуратной стопочкой лежали черный спортивный костюм, голубые трусики и белые носки. Под тумбой стояли тапочки, точная копия обуви Людмилы.
«Ну. Чужое белье, это уже слишком».
Я сняла шапочку, обернулась полотенцем и как была – голая и рассерженная – потопала в комнату. Комедия с лже-горничной излишне затянулась, пора расставить все по своим местам.
Людмила стояла над корзиночкой для грязного белья и складывала в нее мои вещи.
– Твое белье и колготы забросить в стирку? – спросила она безмятежно. – А ты чего не оделась?
– Люда, оставь мои вещи. Пожалуйста, – строго выговорила я. – Сядь. Нам надо поговорить.
Девушка покорно, не выпуская из рук приготовленного для стирки халатика, села на краешек своей кровати.
– Я – не горничная. Я – журналистка. При ехала к Ирине Владимировне брать интервью.
Глаза Людмилы превратились в блюдца. На ее взгляд, журналистка, обернутая в полотенце, выглядела
– Произошла путаница, – строго продолжала я. – Ирина Владимировна приняла меня за другую девушку, привезла сюда…
Я вкратце рассказала невероятную историю своего появления в этом доме, Люда хлопала ресницами и надувала розовые губы.
– Прям как в кино! – восхитилась она бес хитростно. – Прям сериал!
– Не наблюдаю ничего потешного, – нахмурилась я. – Где я могу найти вашу Ворону, то есть Клементину Карловну?
– Уехала она, – пожала плечами Мила. – Вместе с хозяйкой.
– А когда вернется?
– Завтра. Они поехали встречать Артема, тот рано утром прилетает из Германии, заночуют в городской квартире. – И внезапно подпрыгнула: – Слу-у-у-ушай! А куда настоящая горничная девалась?!
– Не знаю, – размышляя о своих проблемах, сказала я. – Такси мне вызовешь? Я адрес не знаю.
– Такси-то я тебе вызову, только зачем уезжать? С тебя за вызов по этому адресу три шкуры сдерут… Оставайся здесь, завтра утром пойдешь к хозяйке, все ей объяснишь…
– Нет, – покачала я головой. – Неудобно. Меня не приглашали.
– Ой, да ладно тебе! Не приглашали ее! Переночуешь здесь, а завтра утром тебя Сашка в город отвезет, никто и не узнает!
– Нет, Люда, я уеду.
– Ну, как знаешь. Пойдем хотя бы поужинаем, а? Есть хочется, спасу нет!
Говоря по совести, есть мне хотелось не меньше, чем Людмиле. С утра на двух чашечках кофе.
– Тетя Лида – наш повар – уже к приезду
Артема готовится, такого настряпала! Пальчики оближешь! Пошли, а? А потом я тебя до поселка провожу, там автобусы и маршрутки ходят…
Пустой до звона желудок согласился бы пойти на кухню с разносолами без всяких уговоров, голова еще не окончательно отупела от голода и упорно изобретала причины для отказа, одна из которых звучала незамысловато просто – неудобно.
– Да чего тебе неудобно-то?! – горячилась
Людмила. – Там еды на роту солдат хватит!
Пошли. Одевайся нормально – и пошли.
Натянув белье и колготки за дверцей платьевого шкафчика, я надела блузку – казалось, она провоняла страхом, как половая швабра хлоркой! – сноровисто застегнула крошечные пуговки и услышала, как из сумочки доносится трель сотового телефона.
На дисплее обозначился номер Бармалея. Я отвернулась от любопытной Людмилы и тихо сказала в трубку:
– Да, Василий.
– Алис… – виновато вякнул друг, – прости. Я только что узнал.
– Что ты узнал? – продевая ноги в юбку и придерживая телефон плечом, спросила я.
– Ну, о Вяземской…
– Что ты узнал о Вяземской? – Я выпрямилась и замерла, глядя внутрь шкафчика на вешалки с одеждой Люды.
– То, что она от интервью отказалась…
– Она отказалась от интервью?! – выкрикнула я в шкаф.