Фальшивые друзья
Шрифт:
Бросаюсь в сторону взрывов и выстрелов. Стреляю в том направлении, откуда противник, как мне кажется, наносит удар. Время от времени бросаюсь на землю в поисках укрытия. Затем снова вскакиваю и продолжаю атаку, пока не ощущаю тупой удар в грудь, который опрокидывает меня. В полубессознательном состоянии слышу позади себя голос:
— Не лежать, господин капитан! Встаньте! Встаньте!
Что? Встать? Но я же тяжело ранен. Зачем вставать? Скоро должен начаться обход. Удалось ли роте удержать участок?
— Тихо! В лазарете должна быть тишина, — требую я. — Я капитан Крайес! А что делают в палате все эти бездельники?..
— Закрой
Я с трудом открыл глаза и попытался сориентироваться. Да, передо мной стоял Бонгартц. Значит, я не капитан Крайес, а все еще простой сапер. Сапер Крайес… Одним движением я выпрыгнул из кровати.
Кофе! И завтракать!
— Правильно сделали, что пришли, — одобрил командир роты капитан Радайн, когда я явился к нему незадолго до окончания занятий. — Унтер-офицер Линский доложил мне о вас. Вы один из немногих в роте, кто продолжает учебу. Армия поможет вам стать человеком. Вы действительно хотите стать преподавателем физкультуры?.. Думаю, у вас это не получится.
— Почему же, господин капитан?
— Видите ли, Крайес, вы пока военнообязанный, и останетесь таковым. При продолжении учебы в качестве курсанта вы будете должны отслужить в бундесвере не менее двенадцати лет. Большой срок. Сейчас лучшие шансы сделать карьеру имеют люди с техническим образованием. Только не подумайте, ради бога, что я хочу отбить у вас охоту к сверхсрочной службе. Наоборот. Учтите и еще одно обстоятельство: по завершении общей подготовки вас запланировано перевести в писари майора Хайнзе в казарму Остмарк, то есть в штаб.
Как же так? Вместо капитанского чина всего лишь должность писаря-ефрейтора? И даже если дела пойдут хорошо, выше старшего писаря не выслужишься. Этакая штабная крыса. Да и выслужишься ли вообще? Заманчивую идею с капитанским званием внушил мне Линский!
— Советую вам, сапер Крайес, — продолжал между тем командир, — дождаться перевода в казарму Остмарк. Если там вам не придется по душе, можете подать рапорт о переводе в другую часть. Успеете и на осенние курсы унтер-офицеров. По логике воинской службы станете кандидатом в офицеры. Если повезет да приложите старание, завершите службу в бундесвере фенрихом. [2] Не исключено, что к тому времени могут быть изменены условия приема в офицерские школы и академии. Вам ясно?
2
Фенрих — чин в бундесвере, соответствующий чину прапорщика.
Что же мне было делать — смеяться или плакать? Я уже видел себя капитаном, а тут вдруг разговор о звании обер-ефрейтора.
Не сон ли все это, Крайес? Ты пока еще даже и не ефрейтор, а уже злишься, что можешь, если сравнивать с уровнем твоей мечты, опуститься на несколько служебных ступенек вниз, вместо того чтобы подняться вверх. Стать фенрихом! Командир роты посулил мне эту перспективу, явно желая утешить меня.
Я спросил разрешения удалиться и прямиком направился в буфет…
Поздним вечером дневальному с великим трудом удалось поднять по лестнице на этаж и завести в спальню сапера Крайеса, который до этого добрый час бродил
Резко взвизгивают тормоза, легковой автомобиль останавливается. Открывается дверца, и из машины не без позерства выбирается молодой элегантный мужчина.
Его белокурую, по-военному коротко стриженную голову покрывает слегка сдвинутая к переносице пилотка. Форма цвета спелой маслины отменно пригнана, черные как смоль сапоги надраены, бляха поясного ремня задорно поблескивает.
Над опущенным стеклом дверцы появляется головка прелестной блондинки. Прощальный затяжной поцелуй.
— Ну хватит, хватит, бэби, а то другим женщинам ничего не останется, — небрежно бросает молодой человек, отрываясь от жадных ярко накрашенных губ блондинки. Он поворачивается в сторону белокаменного особняка, поросшего вечнозеленым плющом. Его фигура и походка — сама меланхолия. И ни одного взгляда назад, на медленно отъезжающий автомобиль…
Ладно, ладно. Довольно! А может быть, еще позволить себе помечтать самую малость? Да, здорово было бы явиться домой именно так. Наша общая подготовка завершена. Недельный отпуск. Самый подходящий случай показать себя. Но действительности соответствует лишь то, что я приехал на машине, а не на поезде, как обычно, да еще впервые в форме. Вот это финт! Видели бы меня парни из моего отделения, почесали бы языки…
Пришлось воспользоваться машиной Калле, чтобы переодеться. Очень уж хотелось приехать домой в форме. С Калле я расстался у дома, где жила Петра. Правда, мы договорились встретиться вечером, но мне хотелось, чтобы и она увидела меня в форме. Естественно, дело не сводилось только к этому. Петре я хотел дать почувствовать, какие бравые парни у нас в казарме: в шесть завтрак, в полдень прыжки через лужи — идет дождь, а мы преодолеваем препятствия на открытой местности, вечером — буфет. Поэтому-то я и решил надеть форму, хотя это при уходе в увольнительную запрещалось. Но у каптерки дежурил свой человек, приятель из второго взвода, и все обошлось самым лучшим образом.
Засунув большие пальцы за поясной ремень, я старался как можно солиднее прохаживаться перед домом Петры. Звонил ей уже неоднократно, но никто не откликался, дверь ее квартиры оставалась запертой. Сколько же придется еще ждать? Возможно, Петра отправилась в магазин за покупками? Я присел на ступеньку лестницы, достал сигарету из нагрудного кармана. Что ж, устроим перекур.
В этот момент дверь отворилась. Петра?
Нет, передо мною стояли Клаус и Карин, подростки из соседнего дома.
— Почему на тебе такие зеленые кальсоны? — задал неожиданный вопрос Клаус.
— Что? Зеленые кальсоны? У кого?
— Да у тебя, — с деланной серьезностью в голосе подключилась Карин. — Попевье, моряк, тоже носит такие кальсоны. Ты читаешь журнал «Моряк Попевье»?
— Нет, не читаю, — пробурчал я в ответ на колкость этой поганки. — И то, что вы имеете в виду, — это не зеленые кальсоны, а военная форма.
— Что же, все выглядят в этой форме как Попевье?
— Заткнись ты со своим Попевье, а то получишь!
— Настоящая форма совсем другая, — забубнил Клаус. — Я смотрел вчера одну телепередачу. В ней показывали пеструю форму, с пуговицами, а головной убор был украшен пером. Да и брюки были куда симпатичнее.