Фальшивый грош
Шрифт:
— Почему? — выдохнула я. — Почему — умереть? Что я такого сделала?
— Ничего, — сообщили мне. Нарочитый шепот — ровный, выверенный, без эмоций. — Но, понимаешь — ты знаешь. Только ты. Можешь проболтаться, я не могу рисковать. Пытался придумать как-то по-другому. Но нет — другого выхода нет.
Ужас, слепой, жуткий, вылился в слова — я отчаянно цеплялась за трубку, как будто могла удержать человека на другом конце провода, пока не откроет мне — кто он.
— Кто ты? — потребовала я, от шока я говорила резко, пронзительно. — О чем говоришь? Что — знаю? Ничего я ни про кого не знаю.
Ответа не последовало, и я воззвала отчаянно, безнадежно:
— Это что — шутка? Кто меня разыгрывает? Пожалуйста! Вы должны сказать!
И замолчала, поняв: трубка давно мертва. Ошеломленная, я медленно положила трубку и села, тупо замерев, сжимая край столика, твердя себе: мне снится кошмар, хотя и знаю, что это не так. Я представления не имела, сколько просидела со смятой простыней на коленях: откинула ее, поднимаясь на звонок. Наконец до меня дошло: я замерзла. На мне была только фланелевая пижама, а в открытое окно дул прохладный ветер.
Я порывисто оглянулась на окно, чувствуя себя беззащитно обнаженной. Звонили из автомата, а в Виллоубанке автомат один — у почты. И значит, звонившему хорошо меня видно.
Я тут же выключила настольную лампу. Вряд ли, конечно, звонивший станет на виду у всех вести по мне прицельный огонь из винтовки 33 калибра. Но вполне вероятно, он наблюдал, пока набирал номер, ожидая, пока у меня вспыхнет свет и я подниму трубку, может быть, забавляясь моим испугом. Мысль, что он видит меня, была невыносима.
В темноте я выбралась из кровати, но полной темноты в моей спальне не бывало — напротив окна горел фонарь. Я подошла, закрыла и заперла окно. И внутренние жалюзи тоже опустила и защелкнула. Убогая защита против незнакомца, намеревавшегося убить меня, но хоть какая-то. Потом я проверила, заперла ли дверь. Уходя, я всегда запирала ее, опасаясь, как бы кто из клиентов бара не возжаждал наркотиков покрепче алкоголя и не совершил набег на мои медицинские препараты; но, ложась спать, случалось, и забывала про замок.
Дрожа, я скользнула в постель, поплотнее укуталась одеялом. Мне хотелось встать, включить свет, делать что-то, все равно — что, а не пассивно лежать, позволяя воображению буйствовать на воле. Но я не хотела доставлять радости звонившему — видеть, что я встревожилась, если звонил он и правда из Виллоубанка. Наверное, разочаровался, заметив, как быстро погас у меня свет, точно бы меня ничуть не обеспокоил его звонок. Или сообразил, что свет я выключила из-за страха, а не из-за безразличия? А может, и звонил вовсе не из Виллоубанка. Я попробовала вспомнить голос дежурного — знаком мне? Часто в субботние вечера Страффорды нанимали кого-то вместо себя подежурить у коммутатора, а сами отправлялись развлечься. Напрягшись, я припомнила, что голос был мужской, но знакомый или нет, четко не вспоминалось. Звонить могли и из Авроры, да и вообще, откуда угодно.
Я попыталась уговорить себя, что это — розыгрыш какого-нибудь субъекта с недоразвитым чувством юмора. Сейчас позвонят снова, рассмеются и объяснят — это была шутка.
Но текли, — ужасающе медленно — минуты, звонить и не думали.
Возможно, успокаивала я себя, этот тип и задумывал розыгрыш, но поняв, что я всполошилась всерьез,
Я поймала себя на том, что прислушиваюсь к непонятным шумам и, разумеется, услышала десятки. Чем отличается потрескивание досок в прохладную ночь от потрескивания доски под крадущимися шагами? Какая разница между шуршанием листьев о подоконник и шорохом осторожных пальцев, нашаривающих незапертую щеколду? А разве шаги человека, возвращающегося домой из кино или с вечеринки, звучат иначе, чем шаги убийцы?
От телефонного звонка я подпрыгнула, как ужаленная, и схватила трубку, в своей поспешности чуть не опрокинув столик.
— Да! — настойчиво выкрикнула я. — Слушаю!
Секунду там молчали, а потом женский голос с сомнением спросил:
— Это ты, Джеки?
— Да. — Знакомый в общем голос, но чей — сходу не опознать. Миссис Барнард? Миссис Роджерсон, может? Или Эйлзы Метленд?
— Да, — повторила я. — Кто это?
— Твоя мама, конечно, — последовал озадаченный ответ. — Ты здорова?
Медленно выдохнув и с трудом сглотнув, я попыталась взять себя в руки.
— Да, да, конечно. Спала… — Вдруг встревожившись, я добавила. — Но сейчас полночь! Случилось что-то?
— Прости, дорогая, и не заметила, что так поздно. Ничего плохого. У нас тетя Энид, заболтались — и, ну сама знаешь…
Я сухо улыбнулась. Я действительно знала, что происходит, когда эти две сестрицы встречаются. Представив, как они вдвоем счастливо болтают за чашкой чая в знакомой гостиной, а папа и дядя Боб покуривают между тем трубки перед телевизором, я еще острее почувствовала холод и одиночество, отгороженность внезапным кошмаром от обыкновенных нормальных вещей, которые мы воспринимаем так бездумно, пока какая-то страшная неожиданность не заставляет нас заново оценить их подлинную значимость.
— Захотелось просто узнать, — весело тараторила мама, — ты уже знаешь наверняка — сможешь приехать в субботу или нет?
Мимо медленно проползла машина, и я вслушалась: остановится, нет? Не то чтобы это что-то доказывало, пусть даже и остановилась бы, да и не стал бы убийца так в открытую подъезжать к жилищу жертвы; во всяком случае, не в городке размерами с Виллоубанк, где все знают всех, а незнакомца заметят просто оттого что незнакомец.
— Ну так как, милая? — немножко нетерпеливо переспросила мама.
— Что, как?
— Джеки, в чем дело?
Проехала, отчетливо услышала я.
— Извини, — отвлеклась на минутку. Еще не совсем проснулась.
— Непохоже на тебя! Обычно просыпаешься ты разом. Ты не больна?
— Да нет же. Берегу свои таланты мгновенного пробуждения для платных клиентов. Так ты говорила?..
— Сумеешь ты взять выходной на субботу?
Я изо всех сил старалась сфокусировать мысли: суббота, зачем мне выходной на субботу?
— О, Джеки! Да ты что? Забыла?
— Нет, конечно же. — Память сжалилась и вовремя выдала ответ. — Даже уже договорилась о выходном. Так что передай тете Энид — буду обязательно. Хотя я абсолютно уверена, Ширли даже не узнает, и ей все равно, приеду я на свадьбу или нет. Ей главное, чтоб Чарльз явился, а на остальных наплевать.