Фальшивый грош
Шрифт:
Карл взглянул растерянно.
— В смысле, — пояснила я, — их заинтересовало, конечно, — откуда такая сумма? Ты ведь ей только тридцать дал?
— Про эти доллары они никак не упомянули.
— Что значит — не упомянули?
Он устало вздохнул.
— Я же не стал посвящать их в свои подозрения об измене Элинор. Я не мог! — резко выкрикнул он, точно я укоряла его. — Все представлялось мне такой грязью. До сегодняшнего дня я вообще никому не говорил про это. А может, из ложной неловкости за Элинор. Сам не пойму. Но — молчал.
— Значит,
— А-а! — нетерпеливо отмахнулся Карл, — какая разница! Они решили, что из-за вкладов в банк, в общем, это ведь одно и то же. Я пытался убедить их, будто Элинор выиграла деньги, но они не дураки, не поверили.
— Конечно, — растерянно пробормотала я. — Но послушай, они бы непременно попросили тебя объяснить, откуда в сумочке такие деньги?
— Но вот — не попросили.
Я задумалась.
— Карл! А что, если их там не было? Вот тебе и мотив! Не очень замысловатый — грабеж!
— Нет, Джеки! Не так все просто. Все равно остается много непонятного: отчего напилась Элинор, чего боялась, второй бокал. Откуда вообще возникли эти доллары… Вспомни, она что-то хотела открыть мне…
— А потом? Ты заглядывал в ее сумочку?
— Ну конечно. Смотрел везде, убеждая себя, что полиция, может, проглядела что или неправильно истолковала. Но если я на что и наткнулся, то тоже не сумел истолковать. А сумочка Элинор была пуста: полиция забрала все. Они много чего забрали: бумаги, личные ее вещицы. Просили разрешения взять что-то… уж не помню, не до того мне было. Расписки они, конечно, дали, позже кое-что вернули, а другое передали душеприказчикам. Куда расписки сунул, и не вспомню сейчас.
Он взъерошил волнистые волосы.
— Но напилась Элинор не из-за денег. И то, что напилась — тоже немаловажно, пила она обычно мало. И я считаю: причина, по какой она напилась, это и есть причина, по какой ее убили. Может, хотела сказать этому человеку, что несмотря на деньги, порывает с ним. А может — так и сказала, и в отместку он убил ее. Не знаю, короче, — он обхватил голову руками.
Я поднялась уходить.
— Карл, выясни про эти доллары, — настойчиво попросила я, — забирала их полиция или нет.
— А если — нет?
— Еще не уверена. Но у меня чувство, что это крайне важно.
— Ну да. Ведь это означает, если их не было — полиции придется верить мне на слово.
Он проводил меня до машины, открыл дверцу. Когда я села за руль, сказал совсем другим тоном, насмешливо:
— Теперь тебе известна вся история. Так что давай — рви со мной, пока убытки еще невелики.
Я вскинула на него глаза. Он чуть отступил от машины, уперев руки в бока.
— Про что ты?
— В тот первый вечер, когда ты позвонила ко мне, я зачислил тебя в детективы-любители или репортеры. Насчет репортерства ошибся, а вот в другом… Ты влезла достаточно глубоко, так что убирайся-ка подальше подобру-поздорову.
— Да о чем ты?!
— Тебе пришла охота поиграть в детектива. Но ты не понимаешь — тут не игра. Тебе рисуется это детективным романом со счастливым концом, ты даже не соображаешь, какова может быть правда, если ты действительно докопаешься до нее.
— Но почему — бояться правды?
— Потому что тут — убийство. А убийцам обычно не нравится, когда их ловят. Вот отчего. Я не верю, чтоб ты докопалась. Но так или иначе — игру ты проиграешь. Я достаточно потакал тебе. А теперь — выметайся, пока по горлышко не завязла.
— Но я уже завязла! И уж тебе-то это известно!
Секунду он помолчал. Потом отступил от машины.
— Тогда ты просто — дура! — выкрикнул он. — Я тебя считал взрослее. Старался высказать все помягче, но до тебя не доходит! Тогда у моря меня всего перевернуло, я рад-радешенек был, что в живых остался. А в состоянии шока, сама понимаешь, люди говорят и делают то, чего и сами не желают. Но теперь я в нормальном состоянии и выскажусь четко. Убирайся из моей жизни и больше в нее не лезь! Жить буду, как сам сочту нужным.
И, развернувшись, Карл зашагал к дому.
Я медленно поехала к себе, расстроенная. Карл говорил искренне, приказывая мне убираться. Но, по-моему, говорил ради меня. Он оскорблял меня — только бы я уехала. А больно мне было, потому что я, пожалуй, впервые поняла, что тайну убийства и правда никогда не разгадать. Подозрение будет висеть на Карле всю жизнь, пачкая его и любого, с кем он соприкасается. И он понимает это слишком хорошо.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Несколько недель я не встречала Карла и не могла с ним поговорить, видела только раз мельком: столкнулись на заправочной станции. Держался он вежливо и совершенно безразлично, хотя перед тем обменивался шутками с рабочими, но только заметил меня, как смех в его глазах тотчас умер. Меня как ледяной водой окатили.
В пятницу вечером я отправилась на собрание Ассоциации прогресса в общественный Холл Виллоубанка — там обсуждалась покупка участка речного берега в собственность города. Сейчас покупка уже казалась верной, и собравшиеся дискутировали, что устроить на участке.
Наконец где-то после одиннадцати все разошлись, а мы с Дэнисом задержались еще ненадолго, увлекшись обсуждением плана, который начертил Дэнис: о размещении на земле зон пикников, пешеходных дорожек и прочего. Минут через пятнадцать вышли и мы. Дэнис выключил свет и захлопнул дверь на автоматический замок. Дул холодный западный ветер, и сеяла легкая изморось. Пока я нашарила ключи, Дэнис открыл для меня дверцу машины, и когда в ней вспыхнул свет, я досадливо вскрикнула:
— Взгляни-ка на переднюю шину! Плоская, как блин. А ночка самая распрекрасная для смены колеса.