Фальшивый принц
Шрифт:
— С мечом Джерона у меня получалось лучше, — сказал я.
— У тебя лучше получалось, потому что это был превосходный меч, хотя и не совсем такой, каким был оригинал. Жаль, что он пропал. Коннер уже не считает, что это был кто-то из вас. Он подозревает слуг. Один из них мог стащить его, зная, что наказан будет кто-то из вас троих.
— Креган мог взять его, чтобы помочь тренироваться Родену.
— Вряд ли. Ты не любишь Крегана, Сейдж, но он верно служит Коннеру. Он сделает все, что прикажет Коннер.
— Как и вы.
Мотт остановился
— Ради него я не стал бы убивать.
Я не мог не ответить.
— Ну конечно. Можно подумать, что когда Креган убил Латамера, не вы ему помогли. Какая между вами разница?
Что-то мелькнуло в глазах Мотта. Он сжал губы и сказал:
— Урок окончен. Повесь меч на место, и я провожу тебя в дом.
Остаток дня мы были заняты уроками. В головы нам вбивалось столько информации, что было удивительно, как они еще держались на наших тощих шеях. Тобиас был отправлен в нашу комнату в наказание за то, что спал на уроке, и, похоже, ушел с облегчением. Это придало дополнительной энергии Родену, для которого появился шанс стать лучшим: я был ненамного внимательнее Тобиаса.
Вечером Тобиас остановил меня в коридоре, когда мы шли на ужин.
— Ты ведь помнишь обещание, которое дал мне, правда? Ты постараешься, чтобы я остался в живых?
— Я дал слово, — сказал я.
Тобиас вздохнул с облегчением.
— Тогда давай я помогу тебе стать принцем. Тебе нужно что-нибудь?
— От тебя, Тобиас, мне ничего не нужно. Только преданность, если выберут меня.
Тобиас понизил голос:
— Я не собирался убивать тебя в ту ночь. У меня никогда не было таких намерений. Нож оказался острее, чем я думал. Я хотел только слегка тебя ранить…
— Ничего, заживет.
— Мне кажется, Мотт меня подозревает. Может, и Коннер тоже.
— Я обещаю, Тобиас. Ты будешь жить.
— Я верю тебе. — Тобиас помолчал, будто взвешивая собственные слова. — Это правда, Сейдж. Я верю.
— Вы двое, догоняйте! — окликнул нас Мотт. — Коннер ждет.
Мы догнали Родена и Мотта как раз у самых дверей. Мотт пропустил Родена и Тобиаса вперед, положил руку мне на плечо и внезапно закрыл дверь перед самым моим носом.
Сердце у меня упало, но я старался сохранять спокойствие. Мотт был очень серьезен, а мне не сложно было вспомнить о дюжине проступков, за которые он мог меня наказать.
— Что бы я ни сделал, по вашему мнению… — начал я, но он покачал головой, призывая меня замолчать.
— Я не знал, что он собирается убить Латамера, — сказал Мотт тихо. — Ты догадался о его намерениях раньше меня.
Лицо Латамера за мгновение перед тем, как стрела Крегана пронзила его, крепко врезалось мне в память. Он снился мне по ночам и мерещился днем. Если бы я на несколько секунд раньше понял, что должно случиться, я мог спасти его.
— Почему вы мне это говорите? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Я просто хочу, чтобы ты знал: я помню, что ты сказал тогда, в подземелье.
В этот вечер у Коннера были новости для нас.
— Вы помните, что мы говорили о первом регенте, Вельдерграте? Он мечтает стать королем, и мы должны помешать ему, потому что он принесет много вреда Картии. Я сегодня получил от него интересное письмо — и огорчительное, и ободряющее. — В доказательство он показал несколько листов бумаги. — Ободряет то, что до него дошли слухи, что Джерон жив. Я знал, что он должен сегодня встретиться с принцессой Амариндой и поехать с ней в Эберстайн на границе с Дриллейдом, где находится его поместье. Я знал, что она скажет ему об этих слухах. Это хорошее начало для представления принца ко двору, будет меньше вопросов, когда я предъявлю его.
— А плохая новость? — спросил я.
— Плохая новость состоит в том, что слухи о смерти короля и королевы также распространяются. Решение о том, кто займет престол, может быть принято только в конце этой недели, но Вельдерграт воспользуется страхом, овладевающим людьми из-за этих слухов, чтобы завоевать их поддержку. В письме он спрашивает, есть ли у меня достоверная информация о местонахождении принца Джерона. Я ответил ему весьма туманно, чтобы испытать его терпение и выгадать себе еще один день.
— День для чего? — спросил Тобиас.
Коннер глубоко вздохнул, затем сказал:
— Я выберу принца через два дня, и мы сразу отправимся в Дриллейд.
Мы с Тобиасом и Роденом переглянулись. Никто из нас не проявил энтузиазма, и Коннер это заметил.
— Я ожидал от вас некоторого воодушевления, — заметил он.
— Что случится с теми мальчиками, кого вы не выберете? — спросил я.
Коннер выдержал паузу, потом сказал:
— Я еще не решил.
Но все присутствующие поняли, что он лжет.
34
Ночь прошла спокойно. Если Тобиас и Роден знали, что я ночью выходил, никто из них утром не заикнулся об этом. После завтрака пришел Мотт и сказал, что у Коннера для нас на сегодня новый план.
Он принес с собой какой-то сверток, развернул и поставил на мольберт картину. Это был портрет мальчика, стоящего у живой изгороди в весеннем саду. У него были русые волосы, более темные снизу, озорная улыбка и беспокойная искра в ярких зеленых глазах. Ни у кого из нас не было его наивности и чистоты.
— Это Джерон? — спросил Роден.
— Его последний портрет, — сказал Мотт. — Написан более пяти лет назад, когда принцу было девять.
Я смотрел как завороженный, сравнивая себя с мальчиком на портрете. Роден и Тобиас тоже внимательно изучали его и, несомненно, делали то же самое. У каждого из нас явно были общие с принцем черты. Наконец Роден недовольно произнес:
— Сейдж больше на него похож, чем мы с Тобиасом. А ведь Коннер убеждал меня в обратном.
— Ты сам-то видишь сходство? — спросил меня Мотт.