И жаль, но солнце не без пятен…А впрочем, ваш отказ понятен.Вы отвечали: «Я не пью»,Как я сказал бы: «Не пою».Дельфийский бог кифару предложи мне,Чтобы ему подтягивал я в гимне.
(Пьет чаши быстро, но не торопясь и со смаком.)
Ну, а теперь, любимые мои,Какой-нибудь кусок.Нимфа дает ему хлеба. Силен ест и пьет.Дадим покой и чашам.
(Перемывает их.)
Поцеловать
одну еще разок,Один разок.
(Наливает и пьет.)
и я к услугам вашим.
(Встает и стряхивает крошки.)
Фамира, ты готов?Мы живо вспашемОбратный путь.
(Смотрит на небо.)
О, Феб еще высок…
Фамира
Папа-Силен, ты шутишь?
Силен
Вот так раз…А давеча-то кто ж: «Сейчас, сейчас!»Условье принято. Пан будет за судью.Состав суда — из нас и Терпсихоры.Ну, дети, я свалил вестей такие горы,Что вам оставлю мех…
Аккуратно складывает мех на землю, Фамира хочет ему помочь.
Постой… Сперва допью.
Пьет, вытирает губы и уходит с Фамирой.
СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
РОЗОВОГО ЗАКАТА
На орхестру сбегают группы сатиров. Немая сцена — они ищут в траве и кустах вакханок. Флейта. Кастаньеты. Пляски. Солнце близко к закату. Облака на западе уже огненны и розовы последними лучами.
Один голос
Я искал тебя день,Целый день голубой,Но вина мне не пень:Утолюсь я — тобой.
Я — усталая лань,Ты — родник ледяной,О, блесни, только гляньИ сольешься со мной.
Сатиры
Скучны выси-дали нам,Дали нам,Голубые дали…Но когда б ужаленным,О, когда б вы дали нам,Только губы дали.
Другой голос
Только глаз не таи:Ты — обида, я — нож,И в объятья мои,Как в огонь, упадешь…Ариозо томного СатираВ закатном небе,Где взор мой тонет,Ужель мой жребийБогов не тронет?..Всегда к борьбе яАтлет готовый,И по тебе яТоскую, вдовый.Ты уж не пламя ль,И в высях дымаНе жемчугами льЖивешь, таима?О нет, не пламя,Нет там, не в звездах,И, не колдуя,В поспевших гроздахМежду цветамиТебя найду я…И
на левадеДушисторосойПушистокосойШепну менаде,Что в синей далиВсе вижу лань я,Что крепче сталиМои желанья;Что худ я страшно,А голодаю,Что слаще брашнаЯ ожидаю:Чтоб АмимонаДала мне спелыхДва лунно-белыхСвоих лимона.При этом зноеНочами зябнуть,Немудрено иВконец ослабнуть.О злая Парка!Довольно местиТвоей воочью,О злая Парка!Сегодня ночьюМы будем вместе,Сегодня ночьюНам будет жарко.
СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯ
ЛУННО-ГОЛУБАЯ
Близка ночь. Сатиры мало-помалу прекращают игры и музыку и ложатся спать в траву. С востока показывается луна. Сумрак заменяется синеватым светом. Только деревья еще черней, сплошные и тяжелые. На сцену выходит Нимфа, убранная в большие и пышные цветы, белые и желтые. Она с голыми руками.
Нимфа
«Их только две таких у нас бывает».О нимфа, так ли это? А цветы?..Твои цветы? И эта ночь? Была лиКогда-нибудь менада беспокойней,Что тень небес все медлит… все нельзяВ рассеянном уме запечатлетьПозорно-сладкой тайны? Те — ГекатыБескровные колдуньи в волосаИ черные и душные своейВладычицы старались ли упрятатьПоспешнее и глубже змей своихИ желтые яды… чем это сердцеЧерез глаза горящие глядетьВ невидные глаза, и на свободеС другим сливаться сердцем, и егоТревогою безвольной заражать?
Голос Сатира
(тихо)
Братцы… женщина…Другой, погущеНе наша?
Тонкий голос
Плохо вижу я, папаша.
Густой голос
Проберитесь по кустам,Да узнайте там, не наша ль.Но смотрите: если кашельИли насморк, я задам.
Шелест в траве, потом:
Тонкий голос
Не менада…Ореада…На свиданье собралась,Вся цветами убралась.
Другой тонкий голос
С кифарэдом, с кифарэдом…Вот и он из рощи следом…
СЦЕНА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ПЫЛЬНО-ЛУННАЯ
Фамира и Нимфа. Хор невидимый и рассыпанный по траве и кустам. Фамира хочет подойти к Нимфе, но, смущенный ее нарядом, отступает, потом, справившись с собою, подходит к ней и хочет обнять ее. Но Нимфа стоит неподвижна. Она вся ушла в глаза.
Фамира
Родимая… Простила ль ты Фамиру?На исповедь тяжелую твоюОн отвечал холодным недоверьем…О, мне не надо знаков.Только матьБез зависти дает такое счастьеИ слез своих не помнит…