Фанатка: до взлета
Шрифт:
— Двадцать пять, — медленно протянул он, вчитываясь в данные паспорта.
— Что двадцать пять? — не сразу поняла я.
— Разница между нами в двадцать пять лет, — слегка напрягшись, пояснил Леня. — Ты это понимаешь?
И с такой обреченностью посмотрел на меня, что в груди защемило.
— Нет. Любви все возрасты покорны, — кстати вспомнилась цитата из Пушкина.
— Не до такой крайности.
Я с обидой и непониманием уставилась на любимого человека. Если он так говорит, значит, допускает возможность быть ближе, чем на расстоянии «рок-кумир — фанатка»? Если он так говорит, значит,
— Твое место возле окна, так что можешь весь полет любоваться облаками.
И развернулся, чтобы уйти. А я так не хотела оставаться одной, в небольшом чужом номере, на маленькой кровати! Меня так достало это одиночество и бессонница по ночам!
— Подожди! — выкрикнула с надломом в голосе. — Не уходи.
Леня в недоумении приподнял бровь, а мне захотелось схватиться за него изо всех сил и держать крепко, не отпускать… хотя бы ненадолго.
— Что? — переспросил он таким тоном, будто услышал неистовую глупость.
Я повторила:
— Побудь со мной немного, — и жалобно: — пожалуйста.
Я видела, как Филатов сжал кулаки, чувствовала его напряжение и ждала ответа. Но он ничего не сказал. Вместо слов мужчина тяжело выдохнул и опустился на мою кровать. Лишь предупредил:
— Только без глупостей. Иначе вместо фестиваля отправишься домой.
Я согласно закивала и подала мужчине подушку, чтобы он мог поудобнее прилечь, и сама улеглась на его плечо, наслаждаясь таким желанным присутствием своего любимого человека.
Леня не обнимал меня, только лежал, раскинув руки в стороны, и позволял мне быть рядом. Впервые за все время, и мне было страшно даже шевелиться, дышать, чтобы не спугнуть внезапную перемену в настроении любимого человека.
Мне было настолько спокойно, защищенно, будто и нет между нами никакой разницы. Я мечтала, чтобы он хотя бы на мгновение забыл о том, сколько мне лет! Чтобы дал волю своим чувствам и желаниям, чтобы позволил мне быть рядом всегда, а не только в этот вечер…
Под его тихое дыхание и мирный стук сердца сама не заметила, как уснула.
— Побудь со мной немного. Пожалуйста.
Надо же, согласился все-таки! Ведьма малолетняя! Тянет к себе, привораживает, а он ведется, как сопляк. Леонид перестал игнорировать девочку, потому что уже все попытки испробовал. Безрезультатно. Сам не заметил, как на попятную за ней пошел.
А между тем вон, паспорт ее перед глазами с датой рождения. Шутка ли — двадцать пять лет разницы! И никуда их не денешь, никак от них не избавишься, как бы не хотел…
Но на просьбу девочки внезапно откликнулся. Леониду необходима была эта эмоциональная передышка, чтобы сил набраться и снова держать Надю на расстоянии. Вот только теперь, когда он
Когда девочка засопела — явно уснула, самым верным действием было бы уйти в свой номер. Не смог. И рука будто отдельно от его тела жила — дернулась вдруг и на ее спину опустилась. Впервые за долгое время Леонид не хотел быть один. Он не думал о том, что ждет его дома. Он просто не желал об этом думать, помнить — хотя бы ненадолго, хотя бы на одну ночь. С этой Надей у него получается не думать о плохом…
Укрыл себя и девочку одеялом и уснул. Впервые за последние годы его не мучали кошмары.
День открытия фестиваля произвел на меня глобальное впечатление — ничего красочней и в то же время отвратительней я не видела никогда в своей жизни. Заядлых рок-тусовщиков и обычных поклонников тяжелой музыки было так много, что яблоку негде было упасть! Днем, во время выступления музыкантов, по сцене пустили цветной дым, включили огненные фонтаны, десятки динамиков работали во всю мощь, подавая звук за километры от сцены. А вечером, когда пространство перед сценой пустело — уставшие уборщики собирали пивные банки, упаковки из-под чипсов, пустые пачки сигарет и прочий мусор. Возможно, если бы охрана фестиваля тщательнее вела досмотры, запрещала внутреннюю продажу алкоголя и энергетиков, то подобной свалки бы не было. Но организаторы решили провести все три дня мероприятия на открытом воздухе, и некоторые музыканты реально мерзли от холода, потому как термометр упорно показывал температуру ниже нуля.
«Внедорожник» выступали самыми последними. Все то время, пока они разрывали свои инструменты перед гостями фестиваля, я была предоставлена самой себе. Чтобы никому не мешать, я ходила между гримерками, наблюдая за другими рок-коллективами, о которых тоже слышала только по телевизору и теперь имела возможность лицезреть лично.
— Нравится? — спросила Инна, вместе со мной наблюдая за феерическим шоу приглашенной из-за рубежа танцовщицы. Шоу действительно было здоровским — по сцене в такт музыки кружил черный ангел — переодетая девушка с огромными крыльями, прочно прикрепленными ремнями к ее тонким, словно плети, рукам. В какой-то момент крылья вспыхнули, танцовщица опустилась на колени, а вокруг нее зрелищно закружил пепел.
— Да… — с восхищением.
— Сегодня последний день, Надя, — так некстати напомнила девушка. — Ты помнишь?
— Да… — с огорчением.
— Сделай так, чтобы остаться в его сердце, — и приободрила. — Ты можешь, я уверена.
— Да… — с придыханием.
Больше я не смотрела на сцену, где играли мои кумиры. И не слышала рев толпы со стадиона. Я сидела в гримерке, поджав под себя ноги, и пила пиво. Алкоголь, пусть и некрепкий, взял свое. Голова закружилась, тело стало ватным, и когда «Внедорожник» вернулись со сцены и уже собирались ехать в гостиницу, я бессознательно схватилась за Филатова. И услышала заветное: