Фанфик Не имея звезды

Дрой

— Но, хотя бы Роджу хорошо, — хмыкнул неунывающий парень.

Юноша, предполагая подобный исход, предусмотрительно оставил дракончика спать в шатре Чемпионов, накормив его перед этим овсянкой со снотворным. Роджи был слишком отчаянным и ни за что не пропустил бы такое приключения, не посмотрев и на то, что оно может стать для него смертельным.

Проныра поднялся на ноги и положил перед собой бабочку, подаренный Рози. Затем юноша пошарил в снегу и, радостно чихнув (если это возможно) вытащил из под белого покрова холодный камень. Геб занес булыжник, а потом, сняв пальто и закатав рукав, с силой врезал им по левому предплечью.

От локтя и до запястья побежала длинная алая струйка. Геб щедро смазал кровью клинок, а потом с неким наслаждением смотрел на то, как ярче загораются руну на ноже.

Пусть он больше и не мог управлять своим волшебством, но ведь никто не отрицает того, что кровь у юноши волшебная. Прошла пара секунд и вот перед Пронырой лежал короткий меч, немного похожий на укороченный бастард. Всего пятьдесят сантиметров в длину, с нелепой рукояткой без гарды. Но, хоть что-то.

Морщась, слизеринец замотал руку припасенным бинтом, а потом оделся. Он поднял клинок и пошел дальше. Левая рука болела, и щипала так, словно на открытую рану плеснули йода, но все же это лучше гибели в снегу. Вообще Ланс даже не представлял свою смерть и не думал, какая ему пришлась бы по душе — просто потому, что юноша отчаянно хотел жить.

Так что, когда все парни несли какую-то чушь про смерть в борьбе со злом (ну а что вы хотели от волшебников) или смерть в постели с ведьмой Хелси (аналог магловской Анджелины Джоли), то юноша просто молча улыбался. Ему это было неинтересно.

Тут Ланс вдруг остановился и поднял меч перед собой. Прямо перед ним, на том самом холмике, за который улетела сигарета, сидела белка. Юноша задрожал всем телом и сделал шаг назад. В его глазах отразился испуг, а по левой руке от напряжение заструилась кровь, пропитавшая и бинт, и рукав рубашки.

Белка сделал маленький прыжок вперед, а Ланс отпрыгнул на метр назад и в сторону. Любительница орехов приподняла свой пушистый хвостик и склонила голову набок. Проныра замер, стараясь даже не дышать. В какой-то момент белка уже собиралась уходить, но тут налетел бешенный порыв ветра, сорвавший с деревьев огромные пласты снега, обрушившиеся на Ланса. Тот сдержал удивленный возглас, но все же оступился и сломал ветку.

Белка тут же развернулась и зашипела. Её хвост вытянулся, становясь почти двадцатисантиметровым и на его конце показалась пасть, полная зубов. В пасти на морде самой твари, так же красовались длинные клыки, больше похожие на акульи, чем на беличьи.

— Твою-то мать, — обреченно произнес Ланс, хлопая себя рукой по лицу.

И было от чего — на этот шепот сбежались еще десятки, почти сотня так же «белочек», усеявшись поляну бурым, зубасто-шипящим покрывалом. Герберт даже не знал, как эти твари называются, но четко осознавал, что проживают они на границе, отделявшей Волшебный Лес, от Запретного.

Белки, рыча, шипя и издавая вовсе непотребные и непередаваемые звуки, дружные строем обступали Ланса. Укус их не опасен, но вот кровь они сосут со скоростью оглодавшей пиявки, наконец дорвавшейся до горячего тела.

Внезапно одна из белок взмыла в воздух, целясь одновременно и пастью, и хвостом в сторону левой руки, покрасневшей от застывающей на морозе крови. Но, так или иначе, судьба белки была весьма тривиальна в своей непостижимой трагичности. Меч Ланса рассек её на четыре части, разрубив одновременно и хвост, и тело.

— Я смотрю, танцы уже начались,

а меня даже не предупредили, — улыбнулся Проныра, перехватывая клинок и разрубая вторую химеру. — Кто бы «буги-вуги» врубил, а то у нас как-то тихо.

Одно буги-вуги спустя

— И Ланс отправляет мяч в хоум-ран. Трибуны ликуют.

Голова последней химеры скрылась за верхушками деревьев, а Проныра прислонился к дереву. Он выглядел ужасно. Изорванная одежда, порезы и синяки по всему телу, оголенному и дрожащему под холодным, морозным ветром. Рядом кружил маговзор, старавшийся заснять каждый кусочек схватки. Правда кружил он недолго — Герберт его рассек на две части. И, он будет все отрицать, но сделано это было явно специально.

Юноша, не долго думая, располосовал изодранную рубашку и замотал самые тяжелые раны. Он затягивал их так туго, что начала кружиться голова. Потом, опустившись на землю, парень, тяжело дыша, отыскал в пострадавшем, дышавшем на ладан, пальто флакончик настойки бадьяна. Заложив в рот палочку, прижав ею язык к нижнему небу, Ланс щедро плеснул настойки на руки и ноги.

Боль была по меньшей мере адской. Юноша мычал и бился головой об снег. Палочка хрустнула, но не сломалась, в итоге спасая язык от судьбы разрубленных белок. Вскоре боль утихла, не оставив даже раздражения — несомненный плюс магических травяных настоек. Как выяснил Ланс, зелья вызывают у него рвоту и желание застрелиться из швабры, но вот травяные настойки это то что «Помфри прописала».

— Встали.

Проныра кряхтя, опираясь на заколдованный меч, и придерживая в выданных заплечных ножных трофейный золотой, поднялся, держась за ствол уставшего, сонного дерева.

— Натянули улыбочку.

На лице Проныры отразился его фирменный пиратский оскал, заставляющий стонать и верещать лиц, представляющих прекрасный пол.

— И пошли.

Качаясь из стороны в сторону, словно последний лист на ветке, задуваемой осенними ветрами, Герберт, волоча по снегу меч, побрел дальше. За ним тянулся призрачный след, который, впрочем, совсем скоро исчезал, будучи скрытым поднявшейся метелью. Впереди чернело второе сердце леса — гнилое, страшное, безобразное в своей отвратительности и бесспорной смертельности. Оно, в отличии от первого сердца, где даже зимой под снегом цвели тюльпаны, никогда не было радо Герберту.

Порой Лансу казалось, что Лес олицетворяют собой человеческую магию. Некогда, очень давно, Фейри обучали людей волшебству, которое не вредило природе, не нарушало равновесие. Но прошли года, и люди обрели собственную силу, создав второе сердце магии. То, к которому не может притронуться на половину Фейри. Ведь даже применив просто Секо, Герберт рискует впасть в волшебную кому. Ну а про запах темной и черной магии вы и сами знаете.

Стараясь держаться как можно дальше от черных, гнилых, уродливых сосен, Ланс двигался среди дорожки огней. Он порой замирал, пропуская мимо очередное чудище. Вот мимо деревьев проплыло нечто, похожее на дельфина с крыльями. Оно было бурого оттенка, а вместо плавника у него была рука. Человеческая, трупная рука. Стоило вам подойти слишком близко или привлечь внимание этого демона, как ваше сердце было бы вырвано этой рукой и вы, будучи все еще живым, наблюдали бы за тем, как оно медленно бы пожирало его, наслаждаясь каждой каплей крови.