Фантастика 1981
Шрифт:
– Предназначалось для него лишь до того момента, пока я не узнал, что он погиб. А потом все это стало моим и только моим… Целых пять веков обо мне и думать забыли. А теперь приходит этакий внучек и хочет все отнять. А я, понимаешь, не хочу себя отдавать… Буду жить сам по себе, а тот пускай живет как хочет.
– Как он будет жить без тебя? Он должен стать тобой, как и ты должен стать им. Иначе он будет на Земле анахронизмом.
– Пускай учится, познает.
– Даже электронный учитель ему в этом не поможет. Он вложит Ивану Петрухину
– Ты хочешь, чтобы я согласился погибнуть для того, чтобы человек, который дал мне начало, смог жить. Это совершенно несправедливо. Я сам развивался все это время, и он мне ничем в этом не помог, да и не мог помочь. Он создал меня и бросил, а теперь хочет, чтобы я создал его и погиб. Нет, так дело не пойдет.
– Во имя долга он оставил жену, которую ты видел, он любил и сына, с которым ты тоже был знаком, внука, которого видел ты, но зато не видел он. Он оставил родных, знакомых ему людей, привычный образ жизни, дом, родную Землю ради великой идеи, ради познания, ради того, чтобы все человечество знало больше.
– Иван Петрухин проспал пятьсот лет, а я работал, -проговорил компьютер.
– Не забывай, что ты просто компьютер, - возразил Михаил.
– Ты нужен, пока живешь для других. И тоже обязан выполнить долг!
Михаил вытер пот со лба. Он был страшно зол на этот серосеребристый ящик, к которому еще совсем недавно относился с такой симпатией. Некоторое время царило молчание.
– Может быть… может быть… Но ты уверен, что кто-то, даже мой далекий правнук, имеет право распоряжаться мною?
– бормотал компьютер.
– Люди могут продолжать себя в детях, а я погибну навсегда…
– Ладно, подумай об этом. Лучше я приду завтра, - закончил беседу Михаил и вышел.
Люды на первом этаже не было, и это вполне устраивало Петрухина. Очень устал от разговора и видеть ему никого не хотелось.
Михаилу снилось, что его судят. Обвинителем был знакомый серо-серебристый ящик. А обвиняли его в покушении на убийство. Потом такие же точно ящики непонятным образом носились за Михаилом по зеленому лугу. В конце концов им удалось схватить его, напялить на голову психошлем, и Петрухин почувствовал себя совершенно опустошенным…
С тяжелой головой он отправился утром к электронному пращуру. Люда сидела на своем месте и разговаривала с каким-то мужчиной лет сорока. Увидев Петрухина, она приветливо кивнула ему.
Михаил поднялся на второй этаж и вошел в комнату.
– Здравствуй Миша! Ты посиди здесь немного, а я еще подумаю, - сказал электронный дед.
Михаил придвинул стул к окну. Он долго смотрел на лужайку, усыпанную цветами, и незаметно для себя задремал.
– Миша, а Миша, - услышал он голос и не сразу понял - во сне это или наяву.
– Я, пожалуй… согласен. Если уж иначе нельзя…
– Ты согласен стереть лишнее?
– обрадовался Михаил.
– Извини, Миша, лишней информации у меня нет. Ты думаешь,
– Сколько, по-твоему, я должен стереть и сколько оставить?
– Думаю, что половину… Может быть, немножечко больше. То, что оставишь, по плотности информации надо ужать еще в тысячу, полторы тысячи раз.
– Это же почти все!
– Я прекрасно понимаю, что тебе все это дорого, но ты все же компьютер, хотя и с человеческим сознанием. Ты мог развивать мимолетные увлечения, на которые мы не можем, да и не имеем права тратить время. Ведь в течение жизни мы не только поглощаем информацию, но и просто живем, спим, paзвлекаемся… А ты этого начисто лишен. Ты понимаешь меня?
– Вроде бы да. Когда-то я, читая одну статью о преобразовании пустыни, вдруг подумал, а почему это пески занимают такую огромную площадь и по каким законам они движутся. И ты знаешь, уже потом я посвятил этой теме столько времени, что стал, наверное, крупнейшим специалистом в этой области.
– Ну вот видишь. А зачем Ивану Петрухину все это?
– И что же все-таки мне оставлять?
– Чтобы сделать Ивана Петрухина умнейшим специалистом в двух, от силы в трех областях. И поверь, этого достаточно. Когда вы объединитесь, ты сам убедишься в этом.
Михаил направился к двери. Но едва сделал несколько шагов, как компьютер остановил его: - Миша, а рычаг? Тот, что голубой…
– Да, действительно, я забыл.
Он вернулся к машине, снял пломбу и повернул рычажок.
– Не наделай здесь глупостей, - обратился он к компьютеру.
– Да что мне, жизнь надоела, что ли? Ну пока… Хотя нет, погоди. Я хотел сказать, не думай, будто у меня все чувства отмерли.
– Что ты имеешь в виду?
– Это свое, личное… Когда я соединюсь со своим первым “Я”, меня смогут полюбить? Ведь я же уже старый.
– Иван Петрухин не старый. Я видел его голоснимок. Отличный, симпатичный человек.
Попрощавшись, Михаил спустился на первый этаж. Девушка сидела на том же месте.
– Ну как, поняли, что я имел тогда в виду?
– спросил, подойдя к ней, Михаил.
– Кажется, да, - сказала Люда и опять покраснела.
– И что же вы мне на это скажете?
– Что буду рада вас здесь видеть, - ответила Людмила и покраснела еще больше.
– Очень хорошо, - сказал Михаил и вышел из здания.
“Может быть, действительно зайти как-нибудь ближе к вечеру? Она ничего. А то еще останусь вечным холостяком и начну потом доказывать, что только так и должен поступать настоящий мыслитель”, - подумал Михаил, вспоминая слова компьютера.
Стоя на лужайке, он задумался было, куда ему сейчас лучше пойти, но, увидев аэролет Гарбузова, понял, что ему надо опять быть в академии и докладывать вице-президенту, каких результатов сн добился.
…Михаил работал в своей лаборатории, когда по видеофону его вызвал Гарбузов.