"Фантастика 2-23-120". Компиляцмя. Книги 1-20
Шрифт:
— Не надо… — пролепетала Зинка, но сразу осеклась и закусила губу, стоило только легонько стиснуть её промежность. А когда надавил средним пальцем самую малость сильнее, она и вовсе застонала, обмякая в моих руках. — Ну, Серёженька…
Полотенце окончательно съехало, и я заставил девчонку перебраться поближе к спинке дивана. Зинка немного поупиралась, но затем всё же подалась вперёд и навалиться грудью на пуфик.
— Ну ты что, Серёжа?! Мама в магазин пошла, сейчас вернётся! — зашептала она. — Да перестань ты немедленно! Ну не так же!
На меня невнятное лепетание произвело эффект прямо противоположный, слишком
— Серёжа!
Я придержал девчонку, не позволив вывернуться, придвинулся к ней и начал пристраиваться сзади. Действовал уже вполне уверенно, помогал себе правой рукой, а левой поглаживал набухшие соски, попутно негромко пришёптывал:
— Тише, тише, тише…
Зинка протяжно застонала, а когда самую малость подался к ней, вскрикнула и привстала на коленях, отодвинувшись, насколько позволила спинка дивана. Я вновь потянул на себя за бёдра и усилил нажим, тогда она опустила голову на сцепленные кисти, закусила запястье и негромко замычала, а после серии моих осторожных толчков завела руку за спину и выставила ладошку.
— Серёжа, хватит! Пожалуйста!
Пах ещё даже не начал утыкаться в девичьи ягодицы, было очень тесно и жарко, сердце колотилось как безумное, и в голове сумасшедшим перестуком отдавались резкие удары пульса, но я заставил себя отступить, и тогда Зин… аида — теперь уже определённо Зинаида! — развернулась и села на диван, накрыла низ живота ладошкой, но не из стыдливости, а будто прислушиваясь к собственным ощущениям. После подняла руку и взглянула на пальцы, отмеченные алым мазком.
— Всё хорошо? — забеспокоился я.
Вместо ответа Зинка уставилась на меня своими глазищами, серыми и какими-то совсем уж шальными: она словно никак не могла поверить в случившееся. Я избавился от одежды, присел рядом и обнял девчонку, а та вдруг как-то совсем растеряно спросила:
— Ну и что теперь делать?
Вместо ответа поцеловал, стиснул грудь, повёл ладонью по внутренней стороне бедра, и Зинка разом отмякла и ответила на поцелуй. Но завалить себя на спину не позволила, высвободилась и попросила:
— Разложи диван. Что мы как собачки, в самом деле…
С этим поручением я справился в пару секунд, тогда Зинка расстелила полотенце и легла на него.
— Только осторожней своим… красным конём, — со слабой улыбкой попросила она. — Хорошо?
Я без промедления присоединился к девчонке и после недолгой возни вновь вошёл в неё. Получилось это с прежней натугой, раздвинувшая ноги Зинка закусила нижнюю губу и сдавленно застонала; её грудь начала порывисто вздыматься и резко опадать в такт участившемуся дыханию. Поначалу я пытался осторожничать и сдерживаться, а только-только начал толкаться вперёд чуть сильнее и резче, и Зинка мигом упёрлась в меня ладошкой и стала придерживать, не позволяя придвинуться вплотную.
— Серёжа, тише!
Протяжные стоны и отрывистые вскрики подстёгивали и заводили, безумно хотелось отбросить руку в сторону и до упора вжаться лобком в девичью промежность; имей дело с Алёной — именно так бы и поступил, но не с Зинкой, только не с ней.
Прислушался и поумерил пыл, стал двигаться медленней и куда более плавно. Об отсутствии
Затуманенный взгляд Зинки мигом прояснился, но в отличие от прошлого раза в нём не оказалось ни следа паники, она привычно уже подставила ладошку, не дав стечь семени на диван.
— Пусти! — попросила девчонка и убежала в ванную.
Вернулась Зинка только минут через десять, вновь замотанная в полотенце. Я потянулся сдёрнуть его и получил по руке.
— Прикрылся бы! — с укором произнесла Зинка, но сразу, противореча самой себе, уселась мне на колени, обняла и поцеловала.
В ней ощущалась некая напряжённость, она будто чего-то от меня ждала, и я девичьих чаяний не обманул, сказал:
— Я тебя люблю!
Искренне сказал, будто чистосердечное признание сделал. Зинка потёрлась своим вздёрнутым носиком о мой и улыбнулась.
— А тебе теперь ничего другого и не остаётся, Серёженька! — ехидно выдала она, но сразу отстранилась и обеспокоенно спросил: — А ты точно успел вытащить?
— Точно.
— Правда-правда?
— Ты же видела!
Зинка поёжилась и призналась:
— Первый раз стану месячные с нетерпением ждать…
— Да всё будет хорошо! — пообещал я, испытал при этом определённый внутренний дискомфорт — а точно успел?! — и, желая сгладить очень уж неприятное ощущение, снова обнял девушку, прижал к себе.
— Скажи ещё: сто раз так делал! — возмутилась Зинка и вдруг настороженно вскинулась, когда из коридора донёсся непонятный отзвук. — Стой! Ты дверь на нижний замок закрыл?
— Нет, просто захлопнул.
— Верхний ключом открывается! Мама вернулась! — Девчонка соскочила с моих колен, сдёрнула с себя полотенце и прошипела: — Серёжа, халат!
Я распластался на полу, поднырнул под диван и выдернул оттуда скомканное одеяние, выбрался следом сам и в один миг натянул штаны с футболкой. Зинка тоже совладала с длинными полами и перехлестнувшимися рукавами, облачилась в халат, затянула пояс и, встав перед зеркалом, начала с невинным видом заплетать косичку. Моё сердце колотилось так, что его стук можно было расслышать и на другом конце комнаты, но я усилием воли подавил приступ паники, выдвинул забитый кассетами верхний ящик письменного стола и сделал вид, будто выбираю музыку.
Именно за этими занятиями тётя Софья нас и застала. Моему присутствию она нисколько не удивилась, ничего спрашивать не стала и спокойно произнесла:
— Здравствуй, Сергей.
Я набрал в лёгкие побольше воздух и задержал дыхание, затем обернулся и поприветствовал соседку:
— Здравствуйте, тётя Софья!
Та смерила меня пристальным взглядом, перевела взгляд на дочь и спросила:
— Зина, ты голову уже вымыла?
— Да.
— Тогда я стирку поставлю.
Тётя Софья ушла, и я с облегчением перевёл дух, но поскольку дверь осталась открытой, то взял первую попавшуюся кассету, валявшуюся сверху без футляра, воткнул её в магнитофон и включил, не тратя время на перемотку.