"Фантастика 2023-103" Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
– Нет, – отмахиваюсь, не оборачиваясь. А сама понимаю, что копаюсь в шкафу чересчур долго. Вот оно, платье, лежит посреди пустой полки – сложно не заметить с первого взгляда. – Просто устала. Может, грязь в глаза попала.
– В оба?
– Почему бы и нет? – на этот раз огрызаюсь.
Что за допросы? Впрочем, и сама не лучше, с ребрами и лекарствами. Мы чужие люди, и нечего лезть туда, куда не просят. Это касается обоих.
И все же интересно: Пересмешник с первого взгляда заметил у меня покрасневшие глаза и не обратил
Решаю, что прятаться в шкафу все же глупо.
– Отвернись, – прошу. – Мне нужно переодеться.
Если откажется – черт с ним. Разденусь прямо здесь. На Пандоре быстро теряешь стеснение. Как и чувство собственного достоинства. Но поврежденную грудь хотелось бы скрыть. Что там у меня сзади, если что? Шрамы на спине Пересмешник уже видел. Сегодняшний удар по ягодице вряд ли оставил следы.
Стою, бездумно смотря в темноту шкафа, жду ответа.
– Отвернусь, – обещает сожитель. – Могу даже выйти.
– Отлично, – не сдерживаюсь. Если он выйдет, это будет просто чудесно.
– Через минуту.
Что? Боже, ну что еще ему от меня нужно?
– Повернись, пожалуйста.
Ну вот, сама виновата. Только слепой не обратил бы внимания на мое странное поведение.
Чувствую, как к глазам снова подступают слезы. Почему-то показать Пересмешнику следы от хватки Филина кажется мне еще унизительнее, чем стоять перед Главой обнаженной и слушать его мерзкие угрозы.
– Ты можешь просто… выйти? – прошу, а голос предательски срывается. Чертовы нервы.
Однако вместо того, чтобы послушаться, Пересмешник берет меня за плечи и с силой поворачивает к себе. Самое время ударить его за самоуправство: оттолкнуть или влепить пощечину. А там – будь что будет. Ударит в ответ – может, так будет даже легче. Все станет просто и понятно, привычно и объяснимо.
Но я не бью. Стою и смотрю на него, с вызовом и одновременно пытаясь сдержать невыплаканные слезы.
– Расскажешь? – спрашивает. Мягко. Не требуя.
– Оступилась на крыльце, – дергаю плечом, высвобождая руку.
Пересмешник многозначительно хмыкает, давая понять, что обо всем догадался и без моих объяснений.
– А одна из ступеней вытянула руку, чтобы поддержать тебя, но успела ухватиться только за грудь? – выдвигает ехидную версию.
– Примерно так, – огрызаюсь. – Еще раз тронешь меня без спросу, я тебе вмажу, – предупреждаю на полном серьезе. А потом будь что будет, повторяю про себя как заклинание.
Кажется, теперь мне удалось его удивить. На мгновение брови Пересмешника приподнимаются, а затем, наоборот, опускаются. Он хмурится.
– Ты меня боишься? – задает вопрос в лоб.
Боюсь потерять последнюю надежду, вот чего я боюсь. А его… Пожалуй, сейчас я в любом случае отобьюсь. Пересмешник безусловно сильнее меня, но я помню о его сломанных ребрах. Если ударить
Но это рассуждает мозг. Мои эмоции говорят о том, что если мой сожитель поднимет на меня руку, то не стану сопротивляться.
– Не боюсь, – отвечаю сквозь зубы и отворачиваюсь.
Считаю секунды. Ну давай же, уходи, и все. Довольно разговоров, я хочу наконец переодеться и спрятать следы своего унижения не только от остальных, но и от себя.
– Я пальцем к тебе не притронусь без твоего согласия, – до ужаса серьезно произносит Пересмешник. – И вреда тебе не причиню, что бы ни было.
Еще бы на Библии поклялся.
Не могу, все равно не верю.
Если это Ник, то почему он поступает со мной так жестоко, до сих пор играя роль заключенного-новичка? Зачем? Если бы его прислали спасти меня, то к чему тянуть время? Значит, не спасти… Устранить? Исподтишка проверить, что я помню и с кем успела поделиться, и устранить после этого?
– …Ты можешь мне доверять.
Как?! Во имя всех святых, как?!
Меня начинает бить крупная дрожь. Если Пересмешник сейчас не уйдет, как обещал, то я сама выбегу. И плевать на ужин и угрозы Филина. Меня ломает так, как никогда за время, проведенное на Птицеферме. Тянет к этому человеку. Мне действительно хочется ему верить. Но я не верю, не могу.
Всхлипываю. Зажимаю рот тыльной стороной запястья.
Пересмешник вздыхает.
– Иди сюда.
Не успеваю сообразить, что это значит, как меня притягивают к теплому телу и обнимают сильные руки. Всхлипываю еще раз и утыкаюсь носом в свежевыстиранную футболку, еще сохранившую запах мыла и ветра.
Пересмешник осторожно и бережно гладит меня по спине. Ощущение безопасности, бесконечной душевной близости.
Понимаю, что все это может быть ложью, и, скорее всего, это и есть ложь, игра. Но мне так хочется продлить это непривычное, пусть и ненастоящее ощущение, что поддаюсь слабости – не сопротивляюсь, просто чувствую.
Разрыдаться хочется еще сильнее. Но это будет уже чересчур.
– Ты сказал, что пальцем ко мне не притронешься, – бормочу ему в плечо, голос звучит глухо, так как я прижимаюсь к нему слишком крепко. Поврежденная грудь отзывается болью, но стараюсь не обращать на нее внимания. Подозреваю, ребра Пересмешника тоже не рады крепким объятиям.
– Ты поняла, в каком смысле «притронусь» я имел в виду, – отзывается мужчина. Его щека касается моих волос. Так… хорошо. – Так как мы все только что вернулись с рудника, полагаю, это Филин распустил руки?
Нет-нет-нет. Не нужно назад в реальность. Мне хорошо здесь, в мире своих иллюзий.
– Угу. – На большее меня не хватает.
– Он что-то тебе сделал?
– Обошелся угрозами.
– Извини за это. – Пересмешник мягко проводит ладонью по моим волосам.
– За что? – шепчу, головой понимая, что пора его оттолкнуть, но все еще не находя в себе сил это сделать.