"Фантастика 2023-119". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
– Проклятье! Что за день такой? Неужто вдохнул колдовское изурочье, на ветер лаженное? – сокрушался гридень.
Вода гулко плеснула, и на поверхность всплыл зеленый валун, облепленный водорослями и грязью. В центре, возле выступа, похожего на нос, блестели два камушка. Буслай подозрительно оглядел диво и презрительно скривил губы. Валун улыбнулся, будто взрезали ножом кусок дерна, блеснул черными зубами.
– Ичетика не хватало! – простонал Буслай.
Валун приподнялся – мутные струи стекали с головы ичетика на его широкие плечи,
Глаза ичетика задержались на топоре, опасно сузились.
– Здрав будь, воин.
Буслай процедил сквозь зубы:
– И тебе подобру.
Водную гладь проткнули зеленые руки с жутковатыми желтыми ногтями, в страшенных граблях баклажка смотрелась нелепо. Гридень сплюнул с досады, ичетик заслышал скрип зубов, усмехнулся гнусно:
– Не твоя?
– Ты что, дурак? – озлился гридень.
– Хочешь назад?
– Хочу, – ответил гридень без особой надежды.
Лапа с когтями протянула баклажку.
– На.
Буслай вскочил на ноги, отступил на пару шагов:
– Нашел дурака!
Младший брат водяного не так силен, помельче, но привычки поганые. Пакостит по-мелкому: посевы зальет, подмоет мосточки и крутой берег, а если какой дурак руку сунет, утащит, как пить дать. Эх, баклажка пропала! Стрый нагоняй задаст.
Буслай развернулся. Сочная трава захрустела под сапогами.
– Погоди! – окликнул ичетик. – Бражка есть?
– Чесночная! – огрызнулся гридень на ходу.
В спину ударило так, что не удержался на ногах, упал: в лицо бросилась трава, а лопатки обдало влагой.
В воде хохотал ичетик, гнусную тварь поддерживал хор лягушек. Буслай схватил полупустую баклажку, глаза его метнули молнии в ичетика, но тот на прощание хмыкнул и скрылся, оставляя круги на воде.
– Скотина! – выругался гридень с чувством.
Савка кончил уход за конями, проверил привязь, довольно крякнул. Стрый, ерзая на одеяле, с отеческой теплотой наблюдал за отроком. Через пару лет славный будет воин.
Лют вытащил из мешка птицу, добытую Буслаем утром. Кишки и голову зашвырнул подальше в кусты и принялся рвать перья жилистыми пальцами. Костерок в яме проглатывал пушинки, и вскоре запахло паленым.
Стемнело. День завис на тонкой грани меж сумраком и ночью, кусты на дальнем краю полянки слились в серую массу. Костер бросал вокруг желтый отсвет, красно-желтая полоска отметила лицо Люта. Стрый присмотрелся, нахмурился:
– О чем думу думаешь?
Лют замялся. Савка поймал смущенный взгляд гридня, отвернулся. Что могло взволновать сильномогучего воина?
– Из головы не выходит сказ о битве Перуна со Змеем.
Лицо воеводы потемнело, ибо не любил он упоминаний о Волосе. Пересилил себя, сказал непринужденно:
– Будто не слыхал ни разу.
– Не в том дело.
Савка отошел подальше, с преувеличенным любопытством осмотрел привязь коней, сел под деревом
– Вот мы знаем, что Волос… – продолжил Лют и запнулся. Хотел сказать, что Змей хитростью и коварством пленил Перуна, но вовремя прикусил язык. – Волос заточил супротивника, и тот долго не мог освободиться.
– Ну? – буркнул Стрый.
Лют окончательно позабыл о птице – полуощипанная тушка свалилась в траву.
– А кто разбил цепи? Кузнец. – Лют потрясенно выдохнул последнее слово и выжидательно посмотрел на воеводу.
Стрый подвигал складками на лбу, спросил недоуменно:
– Ну и?
Лют едва сдержал вздох разочарования: неужто поблазнилось несусветствие?
Стрый смотрел требовательно, но в глазах его мелькнуло опасение: уж не повредила ли уму лучшего гридня нечистая сила?
– Мы – воины, – продолжил Лют. – Перун, бог Грозы, благоволит нам, мы – любимые его чада. Дочери его, Магуре, любы витязи. Сраженных воинов сладко целует, дает испить воды из золотого черепа, и счастливый витязь отправляется в ирий. Мы клинками охраняем мир от Кривды, на свете нет людей важнее нас. Так почему Перуна освободил не блещущий панцирем воин, а кузнец?
Стрый одобрительно кивал, в глазах затеплились огоньки, но после последней фразы он нахмурился.
– Не бери в голову, – громыхнул воевода. – Мало что придумают кощунники, может, и воин освободил, оружный молотом, а молва списала на кузнеца. Все просто.
Лют кивнул, взглядом споткнулся о тушку птицы, спохватился – и в стороны полетели перья. Задумчивый блеск в его глазах почти растаял. Стрый отметил недовольно: немного недоумения все же осталось.
Затрещали громко ветки. Испуганный Савка продрал глаза и кинул ошалелый взгляд на Буслая. Гридень зло оглядел поляну и поспешил к костру. В руки воеводы ткнулась баклажка. Стрый насмешливо оглядел гридня:
– А чой ты грязный?
Буслай вполголоса выругался, с трудом стащил с себя мокрую рубаху и повесил ее над языками пламени. Стрый хохотнул издевательски:
– Никак повстречался с водяным?
Буслай буркнул через плечо раздраженно:
– С младшим братом.
– Понятно.
Воевода наклонил баклажку, и на землю полилась ядовито-зеленая жидкость. Мерзко запахло, и тут Лют удивленно уставился на дымную лужу, трава вокруг которой сразу пожухла. Буслай принюхался, и брови его поползли вверх.
– А ты чего думал? – спросил Стрый ласково.
Гридень затараторил подсердечной бранью, обещая надругаться над ичетиком, водяным и всей их поганой семейкой. Стрый одобрительно кивал, восхищенно прицокивал.
– Эх, посуду испоганил, – вздохнул воевода. – Ну, ладно, обещал пакость простить. – Оскверненная баклажка улетела в кусты.
Лют ощипал птицу, достал из мешка пахучие травы, от которых мясо станет нежным и сочным, и каждый ломтик его растает во рту сладким соком.
Савка подсел к костру и взял у Буслая рубаху.