"Фантастика 2023-140". Компиялция. Книги 1-18
Шрифт:
Маска Кошки блеснула в лунном свете, из-под нее донесся вздох:
— Ты уверена, что хочешь об этом знать?
— Чезаре мне изменяет? С кем? С Паолой?
— С Ангелой. Он велит одевать ее в наряды догарессы и каждую ночь запирается с ней в вашей спальне.
— Какой кошмар! — ахнула Маура.
— Слуги уверены, что таким образом Чезаре пытается утолить тоску по доне Филомене.
— Небольшое утешение, — сказала я зло. — Что вампирам удалось прознать о прочем? Артуро?
— С этим все чисто, то есть похоже на правду. Отходные молитвы над телом синьоры Муэрто прочел
— Это важно?
— Не знаю! Но я должен был уточнить. Эта Лукреция…
— С этого места, — тонким голоском, о который можно было порезаться, попросила Маура, — поподробнее. Нашего Маламоко принимала сестра его сиятельства?
«Наш Маламоко» глухо ответил «да». Его тоненько спросили, хороша ли княгиня. Я решила прийти на помощь другу:
— Лукрецио говорил, что они близнецы. Представь себе женскую ипостась чудовищного князя и прекрати ревновать.
— Князь красавчик! — начала Панеттоне в запальчивости, но осеклась под тяжелым взглядом «супруга».
Я подумала, что им поскорее надо пожениться и завести малышей, потому что от их бесконечных сцен мне впору выть.
Видимо, загадочная Лукреция все же не оставила Карло равнодушным, потому что против посещения Рива дельи Скьявони с веселыми местечками на ней он ни словом не возразил.
Мы оставили гондолу в длинном ряду таких же глянцево-черных лодок у городского причала. Маура взяла под руку меня, чтобы кое-кто помучился небрежением. И мы медленно пошли вдоль пристани, дивясь нарядному многолюдию, вычурной отделке зданий и тому, насколько здешнее веселье было гуще и крикливее, чем на пристойных центральных площадях Акводораты. Карло брел за нами следом.
— Путтана! — вдруг вскрикнула Маура, резко остановившись.
— Тише! — Я испуганно осмотрелась. — Разумеется, путтана, их здесь довольно много. Не собираешься же ты каждой сообщать, кем именно она является?
— Путтана Раффаэле, — уже тише пробормотала Панеттоне и кивнула на лодки. — Сама посмотри.
Я проследила жест. На волнах внизу покачивалась алая с золотом гондола. Та самая. Маламоко нам это подтвердил.
«Ах, будь с нами малышка-маджента, — подумалось мне, — эта посудина уже полыхала бы, подняв столб пламени до неба».
Маура не думала. Она подобрала с мостовой кирпич и, перегнувшись через парапет, отпустила его. Раздался треск.
— Бежим!
Расхохотавшись, мы взялись за руки и припустили куда глаза глядят.
Наша крошечная месть наполнила меня беззаботной радостью. Карло нагнал нас в переплетении переулков, мы как раз вполне успешно отбивались от ухаживаний двух нетрезвых синьоров самой материковой наружности. По-аквадоратски поклонники не разумели, поэтому переспрашивали, куда именно предложили им проследовать прелестные синьорины. Мы хохотали как ненормальные. Маламоко пообещал нас отшлепать, потом перешел на гортанную чужеземную речь и что-то пообещал синьорам. Провожая две понурые фигуры взглядами, мы с Маурой решили, что Такколо только все портит.
Панеттоне захотела копченых мидий, я — танцевать. Торговец насыпал лакомство
Когда я, раскрасневшаяся и удовлетворенная, вернулась к друзьям, Маура, уже расправившись с мидиями, любовалась разноцветными сахарными леденцами на лотке разносчика.
Карло заплатил за зеленую лошадь с непропорционально большой головой, и Панеттоне, приподняв маску, обезглавила несчастное создание с первого укуса.
— Мы хотели навестить Олимпию, — вспомнила я. — Она говорила, что обитает в «Райском местечке». Такколо, только не начинай стонать о приличиях и прочем в таком роде.
— Он не начнет, — успокоила меня Панеттоне, разворачивая фунтик с жареными креветками. — Карлитто уже с четверть часа наблюдает вон за тем домом и всячески сдерживается, чтоб не устремиться туда. Вывеску с такого расстояния мне не прочесть, но первая буква явно «Р».
Маламоко вздохнул:
— Просить вас подождать снаружи — безнадежное дело?
— Мне послышалась вопросительная интонация? Правильно так: просить нас подождать снаружи — безнадежное дело. — Взяв обоих друзей под руки, я зашагала к «Р» и тихонько шепнула Мауре: — Притормози, милая, тебя скоро вырвет от этой мусорной еды.
У входа в «Райское местечко» стояли на страже обнаженные по пояс мавры с золотыми алебардами. Я ощутила робость и сделала вид, что глазею вовсе не на чернокожих красавцев, а на финиковую пальму в кадке. На пальме почему-то висело яблоко, явно из воска, а ствол обвивала зеленая плюшевая змея. Рай! Точно. Значит, это у нас древо познания добра и зла, на нем — запретный плод и змей-искуситель тоже. Так себе решение. Потому что тогда нужно идти дальше и вместо пары алебардщиков ставить святого Петра с ключами. А это уже попахивает святотатством.
Что говорил страже Маламоко, я не слышала, но алебарды разошлись в стороны и мы ступили на красную дорожку. Маура шелестела своим фунтиком, а я радовалась тому, что на мне маска и окружающие не видят мою отвисшую от удивления челюсть. «Райское местечко» изнутри было полностью отделано белоснежным карерским мрамором. Здесь журчали мраморные фонтаны, на второй этаж возносились мраморные лестницы, мраморные скамьи и столы стояли у стен, короткие туники синьорин тоже сверкали белизной, и их белоснежные волосы (парики, абсолютно точно парики) возвышались подобно мраморным башенкам.
Одна из таких синьорин проводила нас к стенному алькову, мрамор которого прикрывали расшитые парчовые подушки. Карло шепнул ей что-то на ухо и обратился к нам:
— Развлекайтесь, рагацце, я ненадолго отлучусь.
И он ушел. Нам принесли вина, сушеных фиников и засахаренных орехов в золоченой вазе. Мауру отсутствие супруга не опечалило. Она сняла маску.
— Дож здесь!
— Да ну?
— Ну да. Если бы ты меньше засматривалась на голых мужчин, заметила бы вон тех мужчин, — подбородок с ямочкой указал направление, — одетых.