"Фантастика 2023-140". Компиялция. Книги 1-18
Шрифт:
— Обещаю, — хихикнула я. — А также обещаю научить тебя плавать при первой возможности. Кстати, она появилась. Раздевайся.
— И не подумаю.
— При Карло ты так не ломаешься, — я уже распускала шнуровку ее платья. — Давай, Панеттоне, не робей.
Спрыгнула первой. Я оттолкнулась ногами от илистого дна и, вынырнув, помахала подруге:
— Иди сюда.
Она осталась в сорочке. Поправив подол, села на край парапета, свесив ножки.
— Холодная и грязная?
— И то и другое, — подтвердила я и сдернула Мауру за щиколотку. — Не трепыхайся. Первое правило —
Придержав подругу за поясницу, я заставила ее распластаться на поверхности, раскинув в стороны руки и ноги.
— Сейчас, — предупредила я, — отпущу, попытайся сохранить эту позу. Как только пойдешь на дно, я успею тебя подхватить, не бойся.
Она послушно лежала, сначала зажмурившись. А потом распахнула глаза и посмотрела в голубое небо.
— Это похоже на полет.
— Птицы не летают спиной вниз. Продолжим?
Панеттоне была послушной ученицей, она не боялась, абсолютно мне доверяя, и довольно скоро смогла сама держаться на поверхности и преодолела первые самостоятельные футы до порогового бортика.
— Забирайся наверх, — предложила я ей. — На первый раз тебе хватит.
— Подогрею воду для ванны, от этой грязи придется отмываться.
Маура подтянулась на руках, перебросила колено, но мне пришлось ее подтолкнуть, чтоб подъем завершился.
— Четверть часа, Филомена.
Я прикинула расстояние.
— Десять минут.
Дно улицы было однообразным. Но все равно гораздо интереснее привычных ступенек. Времени я не засекала, но вряд ли у меня ушло больше восьми минут, чтобы пересечь ее из конца в конец. Я помахала Мауре, выпрыгнув по-дельфиньи, и погребла по второму кругу. Его я чуть удлинила, выскочив в более широкий транспортный канал. Там сновали гондолы, так что пришлось ретироваться и при третьем круге быть осторожнее.
— Ванна готова, — сообщила Панеттоне, голова которой была обернута банным полотенцем.
— Еще пару раз.
— Не устала?
— Разве можно устать от плавания?
Через час я сидела на кухне с таким же, как у Панеттоне, тюрбаном на голове, пила горячий сладкий отвар с хрустящим печеньицем и чувствовала, как приятно ноют натруженные мышцы.
— Значит, экзамен уже завтра?
— Да. — Маура вздохнула. — Мне так жаль, что все заканчивается.
— А мне — что я украла наше время нелепой лихорадкой.
— Как будто ты властна над болезнью.
— Не прояви я слабости, не жалей себя, а отправься сразу в школу…
— Какие пустые сожаления! Хватит рассиживаться, нам нужно заниматься.
— В последний день? — Я сдернула с волос полотенце и запустила его под потолок. — Надо пошалить напоследок.
Рассудительная Панеттоне уточнила, что именно я подразумеваю под шалостями.
— Мы пойдем гулять. В Аквадорате вечный праздник, и нынче мы откусим от него свой кусочек. Ах, милая, как там весело, какие там нарядные люди, громкая музыка, ловкие циркачи! Я покажу тебе чернокожего синьора, который глотает вот такенную, — я показала руками размер, — шпагу и вытягивает ее изо рта без малейших
— Я видела такое представление на балу. Если бы меня удосужились спросить, я бы предпочла отправиться посмотреть на путтана.
— Оливия! Точно. Мы можем посетить ее «Райское местечко» на Рива дельи Скьявони.
— Карло нас не отпустит.
— Мы ему не жена! То есть ты и пока, — поправилась я быстро. — И к тому же Такколо нужно выспаться перед экзаменом. Давай оставим ему записку, чтобы не волновался, и уйдем потихоньку еще до того, как он вернется домой.
— Пиши ты, — велела Маура. — И наври, что мы идем гулять под присмотром князя Мадичи, Карлитто ему доверяет.
Я побежала в кабинет за пером и бумагой. Панеттоне тщательно обернула кастрюлю с ужином, чтобы она не остыла.
Оделись мы быстро и опомнились только на пороге. Гондолы у нас не было.
— Где твои служанки, когда они так нужны? — сварливо спросила я, поправляя потертую маску Арлекина.
— А где гондола твоего чудовищного князя?
— Гондола ему требовалась только для ночных серенад, и кое-кто, на кого мы не будем указывать пальцами, — я ткнула пальцем в пышную грудь Мауры, — запретил ему мне петь.
— Как приятно, когда твои женщины ждут твоего возвращения на пороге, — сообщил Карло Маламоко, орудуя веслом.
— Такколо!
— Карлитто!
Воскликнули мы одновременно, но дальше я успела первая:
— Это все она придумала!
— Нет, она. Милый, мне не пришло бы в голову тебя обмануть…
— Договоримся так, — строго проговорил Маламоко, закрепляя конец в швартовом кольце. — Сначала вы меня кормите, а потом я решаю, кого из вас и в каком порядке прощать.
Мои бормотания о том, что в вымаливаниии прощения у некоей пышногрудой блондинки есть передо мной преимущества, обращены были к небесам. Маура уже хлопотала, накрывая на стол, а непреклонный Карло выражал непреклонность раздраженным передвиганием мебели наверху. Он поднялся переодеться.
— Ну что ж, рагацце, — сказал он после ужина, — шалости так шалости. Как говорит мой батюшка, перед смертью не надышишься. Выучить что-то сверх того, что мы уже успели, нам до завтра вряд ли удастся.
— Мы поплывем в город? — ахнула я.
— Не в этих нарядах, — улыбнулся Карло. — Помогите. Я привез вам кое-какие подарки.
Втроем мы затащили с его гондолы довольно большой сундук.
— Какая знакомая резьба, — протянула Маура, проводя по его крышке пальчиком.
— Экселленсе велел Ночным господам прихватить его из гардеробной во дворце дожей.
— Милый Лукрецио! — Я отбросила крышку. — Он о нас позаботился.
Там были десятки платьев, и маски, украшенные перьями и драгоценностями, и туфельки с пряжками, и вышитые золотой канителью башмачки. Одежды хватило на всех с избытком. Карло, оставшись в мужском костюме, набросил поверх плащ и надел кошачью маску Ньяга, мы с Маурой оделись Дамами, я — алой с золотым, она — черно-белой. Кажется, у этой дамы было отдельное имя — Домино.
— А что экселленсе просил передать мне на словах? — спросила я уже в гондоле.