"Фантастика 2023-200". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
НКИД расположен в шаговой доступности, но у товарища Чичерина шло какое-то совещание. Пришлось убить целый час, чтобы дождаться завершения. Странно, что заседание началось утром.
— С восьми утра сидят, — сообщил секретарь, то и дело хватавший то одну, то другу трубки телефонных аппаратов, сообщая, что «нет, не закончилось, а когда — он не знает».
Но, наконец-то, открылась дверь, из кабинета наркома повалил народ, радостно хватавшийся за папиросы и трубки. Георгий Валентинович был одним из немногих некурящих наркомов и единственный,
Некоторых дипломатов я знал в лицо, с некоторыми знаком лично, пусть и шапочно, пришлось здороваться, отвечать на какие-то пустые вопросы. К счастью, люди изрядно устали от совещаний и вопросы были формальными.
Секретарь быстро метнулся к наркому, доложил о моем приходе, а по возвращении сказал важным шепотом:
— Заходите. Только, — предупредил он, — у Георгия Валентиновича очень мало времени.
Народный комиссар иностранных дел товарищ Чичерин как всегда что-то писал. Кивнув на стул, поднял взгляд на меня и сказал:
— Владимир Иванович, я понимаю, что я не ваш непосредственный начальник, но за все время пребывания в России, могли бы выкроить время и на меня. Все-таки, торговое представительство числится в штатах НКИД.
От такого «наезда» я слегка опешил. Чего это нарком?
— Георгий Валентинович, — принялся оправдываться я. — Я ведь и в Москве-то практически не был. Приехал, так меня Владимир Ильич в командировку в Череповецкую губернию отправил, а как вернулся — съезд, а потом мятеж. Я, как из госпиталя выписался, вернулся
— Подождите, какой мятеж? Какой госпиталь? — с удивлением спросил Чичерин.
Теперь настал черед удивляться мне.
— Как, какой мятеж? Кронштадтский. Вы разве не слышали?
— Разумеется, про мятеж я слышал, — раздраженно ответил Чичерин. — Но я не понял, какое вы отношение к нему имеете? Вы же служите не в Петрочека, и не в отделе по борьбе с контрреволюцией, а в политической разведке.
— Ну, так уж вышло, что мне пришлось возглавить отряд добровольцев — делегатов съезда. А во время штурма одного из фортов меня слегка приложило о лед, — устало сообщил я.
Я ждал, что нарком начнет выговаривать за мальчишество, и о том, что генералы с винтовками в атаку не бегают, но Чичерин лишь покачал головой:
— М-да, Владимир Иванович, — протянул Георгий Валентинович, — Это, разумеется, все объясняет. Прошу прощения за резкость. Просто …
— А что, из Парижа отчеты не приходят? — забеспокоился я. — Вернусь, Кузьменко шею намылю.
— Нет, с отчетами все в порядке, курьер их исправно доставляет, — отмахнулся Чичерин.
— А что такое? — спросил я, обмирая. — Что-то с Наташей?
— Нет, с ней-то как раз все в порядке, — слегка улыбнулся нарком. — Поздравлять я вас пока не стану, чтобы не сглазить.
— Так что случилось-то, Георгий Валентинович? Ну уж скажите, не рвите душу.
— Волнуется Наталья Андреевна, переживает, а вы никаких весточек не посылаете. Теперь-то
— Вот, честное слово, знал бы как в Париж весточку отправить, отправил бы. Я ведь, по соглашению с французами, только телеграммы имею право посылать, да раз в месяц курьер из Москвы в Париж отправляется, и обратно. Да, — заинтересовался я. — А как вы известия из Франции получаете?
Действительно, почему нарком иностранных дел получает новости из-за кордона, а начальник разведки нет?
— Есть кое-какие возможности, — отозвался Чичерин, но конкретно ничего не сказал. Видимо, опять многоликий Коминтерн. Может, зря я с Коммунистическим Интернационалом не хочу дружить?
— Когда планируете вернуться в Париж? — поинтересовался Чичерин.
Я только развел руками:
— Моя бы воля, сегодня бы уехал, но придется Феликса Эдмундовича ждать, нужно кое-какие вопросы обсудить, а он вернется через три дня, не раньше.
— Удачно, что вы пришли, — сообщил Георгий Валентинович. — Вы сегодня не очень заняты?
— Не особо, — осторожно ответил я, опасаясь, что меня могут «припахать» для консультаций какой-нибудь делегации. К счастью, у наркома иностранных дел были на меня другие планы.
— Сегодня в Наркомпросе станут решать вопрос о европейских гастролях Московского художественного театра. Я обещал Анатолию Васильевичу, что пришлю на совещание либо кого-нибудь из своих заместителей, либо из высокопоставленных сотрудников.
Я даже не стал переспрашивать — когда я успел стать «высокопоставленным» сотрудником НКИД? И так ясно. Торгпредство, оно по сути посольство.Мы собираемся отправить на гастроли МХАТ? Ну, пусть пока он не академический, буковки «а» в аббревиатуре нет, но мне так привычнее. Любопытно.
— А Константин Сергеевич будет? — зачем-то поинтересовался я, хотя и так ясно, что будет.
— Станиславский непременно будет, — усмехнулся Чичерин. — А вот Немирович-Данченко, тот вряд ли. Не ладят последнее время отцы-основатели. Значит, я позвоню Анатолию Васильевичу, сообщу, что прибудет товарищ Кустов из Парижа.
Кабинет Луначарского был плотно забит людьми. Непривычно, что среди присутствующих нет людей в гимнастерках или френчах, все больше в пиджаках и галстуках. Станиславский — импозантный мужчина, похожий на аристократа. Только не на настоящего, вроде папочки моей Натальи, а такого, что существует на сцене. Кроме самого народного комиссара просвещения я знал еще одного из присутствующих — вальяжную даму лет под пятьдесят. Помнил, что ее зовут Елена Константиновна, в восемнадцатом году она вместе с мужем проживала на третьем этаже гостиницы «Метрополь». Занималась она театрами, возглавляла не то секцию, не подотдел наркомата, не то еще что-то. Нет, не «ТЕО» — Театральное общество, где главенствовала супруга Троцкого, но что-то в этом духе. Помнила ли она меня? Вполне возможно, но в настоящее время это неважно.