"Фантастика 2024-118". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
К моему счастью, я ничего не расслышал. И собравшись с силами, немного приподнял ставни, готовясь немедленно их захлопнуть обратно, если бы я заметил угрозу. Осмелев, я поднял ставни на высоту чуть выше метра, достаточно для того, чтобы дать креслу с сидевшей на нем девушке выкатиться за пределы помещения.
Потом я толкнул кресло от себя и несколько секунд наблюдал, как оно вместе с «пассажиром» катится по асфальту, отдаляясь от меня все дальше и дальше. Когда кресло остановилось ровно посреди автомобильного проезда, я закрыл ставни и с выдохом облегчения повернулся к семье…
Ссора
—
— Я не смог…
— Что ты не смог? — не унималась она, сорвав с лица маску.
— Убить ее.
— Она уже была мертва. Хуже, чем мертва. Ты не понимаешь что-ли? — супруга стояла напротив меня, прижимая к себе дочерей, образовав с ними единый монолит, будто противостоящий мне, и ее глаза в свете фонаря сверкали, словно извергая искры.
— Что ты так завелась? — устало спросил ее я, недоумевая зачем она усложняет наше и без этого нелегкое положение, особенно теперь, когда мы добрались до нужного места, успешно пережили долгий день и безумную ночь, и по видимости оказались, наконец, в безопасности.
— Я завелась? Ты действительно считаешь, что я «завелась»? Это ты так называешь? Как будто мы обсуждаем какую скатерть купить для кухонного стола?
— Если ты такая крутая и смелая, что же ты сама ее не прикончила? По твоему, я один должен делать всю грязную работу, а ты будешь только наблюдать и критиковать?
— Что за бабский базар? Кто у нас мужик? Я что-ли? — фыркнула она, окинув меня презрительным и брезгливым взглядом
— Просто скажи мне прямо о том, что тебя так завело? Просто скажи, как есть! — я медленно вдохнул и выдохнул, стараясь сдерживать в узде свое поднимающееся негодование столь неуместным и несправедливым поведением супруги, понимая, что это лишь реакция ее психики на события прошедшей ночи, и если я буду спорить и вступать в конфликт, то сделаю лишь хуже.
— Я хочу сказать, что ты поставил меня с детьми в рискованное положение. Ты должен был сразу ее убить. Как того типа в подъезде. Своей этой палкой… или шваброй… что там у тебя… А ты так не сделал. Ты выкатил ее «живой», прокатил прямо передо мною и детьми, зная насколько это небезопасно.
— Что ты имеешь ввиду — «небезопасно», - спросил ее я просто для того, чтобы потянуть время и придумать нужные слова, чтобы разрешить конфликт.
— Ты прикалываешься? — взвизгнула в ответ она.
— Нет, а тебе не стоит так кричать. Вдруг мы тут все еще не одни.
— Оооо… Так вот теперь ты начал беспокоиться о нашей безопасности, да? — вскрикнула она и тонкая венка на ее лбу часто запульсировала.
— Так ты мне скажешь, в чем на самом деле проблема? — примирительно, менторским, нарочито спокойным тоном переспросил ее я.
— А ты не догадываешься?
— Ты знаешь, дорогая, я черт его дери устал, спасая наши задницы из пожара. За одну сегодняшнюю ночь мне пришлось пережить столько, сколько я не переживал за всю прошлую жизнь. Я голоден и хочу спать. И еще — как ты можешь видеть, в моих руках не имеется волшебного шара оракула. Так что давай я не буду «догадываться». Давай ты мне просто скажешь в чем твоя проблема и нам этом мы закончим? — язвительно, четко выговаривая каждое слово ответил ей я с издевательски нейтральной тональностью в голосе,
— Ооо! Волшебный шар оракула! Как же ты складно говоришь? Считаешь себя самым умным что ли? А я для тебя какая-то дурочка, да?!!
— Нет. Ты не дурочка. Ты — моя жена.
— И что это, по твоему, значит.
— Только то, что я сказал.
— Я — дурочка только потому что, вышла замуж за такого тупого осла, как ты? — злобно выдавила она из себя, брызнув мне в лицо капельками слюны.
— Ты уверена, что ты действительно считаешь так, как сказала? — сдавленным шепотом ответил ей я вопросом на вопрос, чувствуя как теряю контроль над своим терпением и как ярость вскипает внутри меня, словно бурлящий кипяток в стоящем на огне чайнике.
— Да! И что? — кинула она в меня коротко и вызывающе.
— А то, что у тебя не хватает яиц сказать мне то, что на самом деле тебя возмутило.
— Ну конечно! Ты думаешь, что яйца есть только у тебя. Два твоих маленьких яичка с которыми ты носишься, словно с писанной торбой, от которых, впрочем, нет никакого толка.
— Что ты несешь, вообще? Ты сама себя слышишь?!!
— Я себя слышу. Отлично слышу. И к твоему сведению, у меня есть яйца. Два гребаных яичника! Которыми я и сделала наших детей. И выкормила! И вырастила! Ими и вот этими сиськами! — она схватила себя за грудь и принялась яростно трясти ими, — А вот этими руками я мыла, кормила и драила, много лет подряд, обслуживала вас, обстирывала и подтирала ваши жопы — она вскинула руки и скользнула острым ногтем по моему носу, — а где ты был все то время? Где угодно, только не с нами. Вечно шатался вне дома и приходил поздно, в то время, когда весь дом, дети и твоя идиотка мать были на мне. И вот теперь не надо относиться ко мне, как к маленькой дурочке! Понял меня! Хватит!!! Я — не дурочка!!! И у меня есть яйца, которые побольше твоих будут!!!
— Это просто невообразимо, что ты все свалила в одну огромную кучу. Кони, люди, все у тебя смешалось!!! — выкрикнул я, сжимая кулаки и окончательно теряя самообладание, — я не сомневался в твоих яичниках! Я хотел сказать, что ты вот сейчас начала эту гребаную ссору на пустом месте и даже не можешь сформулировать и высказать мне причину своего недовольства. Хотя я и сам знаю в чем твоя проблема.
??????????????????????????
— О да! Ты у нас такой умный! Такой продвинутый! Образованный! За границей учился! Не то, что я, да? Куда мне до тебя! Да-да. Я это много раз уже слышала от твоей матери, — она окончатлеьно перешла на крик и теперь визжала так громко, что если бы мы в магазине были не одни, то к тому времени обязательно бы накричали на себя беду.
— Послушай. Давай выдохнем…, - ответил я уже спокойнее, понимая насколько глупо мы оба себя ведем и что если я первым не пойду на примирение, наша внезапная ссора может для всех нас стать роковой, — ты же так не думаешь на самом деле. Ты просто устала. И я устал. Мы все устали. У нас были долгие и сложные день и ночь. И теперь ты просто срываешься на меня.
Будто вмиг растеряв запал, она вдруг отвернулась и заплакала. Ее острые худые плечи дергались вверх и вниз, а пальцы на руках нервно сжимались и разжимались. Дети же молча стояли возле нее, хлопая глазками и непонимающе переводя взгляды от матери ко мне.