"Фантастика 2024-118". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
Тогда, прошлой ночью, когда я заметил его мельком в окне, он, кажется, выглядел здоровым. По крайней мере, если доверять моему мимолетному впечатлению, которое могло быть как верным, так и нет. Поэтому я решил не лезть на рожон, молчать и ждать, что произойдет дальше.
Он также умолк. И неловкая пауза повисла между нами, разделенными лишь тонким листом железа и хлипкой пластиковой перегородкой. Однако я отчетливо мог расслышать, как он перебирает с ноги на ногу. И даже, кажется, уловил шум его дыхания, будто он курил, глубоко затягиваясь сигаретой.
— Я знаю,
Его голос не показался мне взволнованным или испуганным, как могло быть ожидаемо в подобной ситуации, при которой один переживший глобальный апокалипсис мужчина приходит к другому выжившему, и просит последнего о помощи. Напротив, интонация его голоса слышалась так, будто он совершал легкую вечернюю прогулку по двору и спонтанно решил наведаться к знакомому в гости, чтобы разузнать как дела и потрепаться ни о чем.
— Привет, — ответил ему я, морщась от отвращения к самому себе за произнесенную банальность. Однако другого, более подходящего обстановке приветствия, я найти не смог.
— Ну наконец-то! «Превед-медвед», - ухмыльнулся он, — значит живые?!!
— Да. Живые, — ответил я, растерявшись от его «превед-медведа» и собираясь с мыслями относительно того, как мне стоило далее вести наш неловкий и странный диалог.
— Молодцы… Ты, вообще — красавчик. Всегда таким был…, - небрежно произнес он и я уловил в его словах иронию и даже сарказм, смешанные с горечью обреченности и напускной безразличностью человека, которому нечего терять, — надо было тебя тогда послушать, ты ведь дело говорил…, я мы тебе не поверили…, - наконец, добавил он.
Еще одна долгая, липкая и мучительная пауза повисла между нами, которую я хотел прервать, однако не мог подобрать нужные слова. Я понимал, что он, скорее всего, хотел, чтобы я впустил его к себе. Однако я не мог так поступить, осознавая, что тем самым навлек бы необоснованный риск для своей семьи. Ведь я не знал наверняка, здоров ли был коллега и стоило ли нам опасаться контакта с ним.
Будто услышав мои мысли он то ли задал вопрос, то ли констатировал свершившийся факт.
— Не пустишь меня…
— Прости…, ты же понимаешь…, - начал оправдывать я, ощущая себя последним подонком.
— Не извиняйся, — неожиданно резко отрезал он, — ты правильно делаешь. Я бы тоже не пустил, будь я на твоем месте…
После еще одной паузы, которая заполнялась лишь шумом совершаемых коллегой затяжек, я решился и задал ему вопрос, который более всего беспокоил меня, и который будто слон посреди гостинной висел между нами и требовал немедленного ответа.
— Вы заразились?
В ответ послышался короткий смешок.
– «Заразились ли мы…?» — спрашиваешь ты. Как бы тебе сказать… Зависит от того, про что ты спрашиваешь. И «да» и «нет».
— Я не понял… Поясни.
— Да, вроде в порядке все. Особенно я сам. Ничего не замечаю. Чувствую себя великолепно. Вот — хожу-брожу. Вышел во двор. Давно не выходил…, знаешь… С того самого дня… Надоело в четырех стенах сидеть…
— Как жена и дети? — уточнил свой прежний вопрос я, заметив, что коллега уклоняется от темы.
— Да нормально все с ними! Говорю же!. Я в этом уверен. Правда, немного они приболели. Но это другое… Слышишь? Другое! Не то, что ты подумал! Просто, может простудились или съели просрочку. Они скоро поправятся. Я им даю лекарства, антибиотики всякие…, горячее питье…, ну то, что «доктор прописал»…
— Я рад это слышать. Очень рад, — пробормотал я, ощущая недосказанность в словах коллеги, и, вроде как, едва уловимую нездоровую неадекватность, как бывает, когда разговариваешь с человеком, страдающим легким психическим расстройством.
??????????????????????????
— Передай жене и детям привет, от меня и супруги, — произнес я и от сказанной нелепицы во рту моем даже стало будто кисло.
— Передам-передам, когда поправятся… Сейчас они пока не совсем выздоровели… И я их привязал, чтобы не разбежались. Но когда придут в себя, то обязательно передам.
— Что?!! — поперхнулся сделанным вдохом я.
— Что? — невозмутимо переспросил он.
— Ты сказал «привязал». Что это значит?
— Привязал — значит привязал. Помнишь, нашу детскую гимнастическую стенку в коридоре? Как я с ней неделю парился и крепил к несущим перекрытиям? Не зря парился. Пригодилась. Вот к ней и привязал. Что в этом такого? Я же говорю, чтобы не разбежались. Надо только переждать сейчас, может пару дней, пока острая фаза гриппа или отравления пройдет. А потом отвяжу. И делу «тип-топ»!
В нашем разговоре повисла еще одна долгая неловкая пауза. Однако «мяч» был на моей стороне, ведь он ждал моей реакции на его последнее признание. Однако я не мог выговорить ни слова, растерянно открывая и закрывая рот, пытаясь понять суть сущего бреда, который нес коллега о его супруге и двух малолетних детях, которых он, по его словам, привязал к шведской стенке, чтобы «не разбежались».
— Твоя жена и дети… они точно в порядке? — наконец спросил его я, не найдя более удачных способов сформулировать вопрос, и в то же время не желая злить коллегу, который вел себя, как я начал догадываться, без сомнения болезненно, и в подобном состоянии, учитывая его физическую крепость, мог бы доставить нам проблем.
— Они в порядке! Я тебе уже говорил! Ты сомневаешься что-ли? — в его все еще миролюбивом голосе завенели метталические нотки.
— Вовсе нет! — поспешил успокоить его я, решив более не задавать прямых вопросов и вести беседу так, как разговаривают с капризными детьми, отвлекая их от «опасных» тем, но при этом выуживая сведения наводящими вопросами.
— Ну вот и все! Они в порядке! В порядке! — вдруг вскрикнул он, но потом сбавил тон и уже спокойнее, с напускной небрежностью продолжил, — дочка подхватила сезонную простуду в школе, притащила вирус домой, заразила сестренку и мать. Ну ты знаешь, как это бывает. Мы справимся. У жены, как ты помнишь, дома целая аптека лекарств…