"Фантастика 2024-121". Компиляция. Книги 1-21

Дубинина Мария Александровна

Оказалось, что от Ярославля до Коврова действительно четыре часа пути, а вовсе не полтора суток. И, оказалось, царская бюрократия умеет работать быстро — когда около пяти я добрался до города, стройка на заводе гудела. Слава сообщил, что первых рабочих из Царицына он начнет перевозить уже через неделю, а в середине июля выпустит первое изделие. Выяснив, что в ближайшее время тут вроде бы проблем не предвидится, я ночным поездом отправился в Нижний, и оттуда — в Царицын. Где и сидел, наслаждаясь потоками прохладного воздуха.

Примерно через час в дверь позвонили. И это была не Камилла, привычно забывшая ключ, а моя секретарша:

— Александр Владимирович, —

проговорила она с видом мышки под веником — к вам военные приехали. Трое. Из свиты.

Вот так, называется — отдохнул с дороги. Еще раз подставив лицо под струю прохладного воздуха, я отправился в контору.

Глава 25

Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая Николай Вторый помнил практически все. Другое дело, что очень много из того, о чем он помнил, интересовало его чуть менее чем вообще никак, но в данном случае интерес подогревал (точнее охлаждал) забавный механизм, преподнесенный ему вместе с автомобилем ("чисто из дружеских побуждений, дабы первый из дворян России не страдал от жары"). Механизмов было четыре — и очень простых, но вот воздух они охлаждали изрядно. Поэтому Николая даритель оного весьма заинтересовал.

Откровенно говоря, не забыл бы Николай этого странного юношу и по иной причине: последний раз привилегию визита к императору использовалась более десяти лет назад — и то, с корыстной целью. А тут, дворянин всего лишь просил высочайше подтвердить и без того принадлежащее ему право — да и обуздать зарвавшихся купчишек. Как он сказал — "сегодня дворянину безнаказанно нахамят, а завтра на кого пасть раззявят?" Верно юноша это отметил, хамов непременно наказать нужно — да так, чтобы никто и думать после не смел о подобном. А то Витте слишком много купцам позволять стал, обнаглели они. Но и о самом юноше разузнать поболее было бы интересно — и сейчас Император, наслаждаясь невероятной нынче прохладой, с интересом выслушивал доклад Дмитрия Петровича Зуева, к которому обратился с соответствующей просьбой три дня назад.

Просьба Императора — это дело совершенно неотложное. И генерал Зуев отнесся к ней со всей серьезностью:

— …особо отмечается, что как в Саратовской губернии, где он дела ведет практически во всех уездах, а так же в тех уездах иных губерний, где у него есть хоть какая собственность, в прошедшую зиму и весну население вырастало обычным порядком, в то время как во всех других местах наблюдается некоторое уменьшение числа людей.

— Благотворительность?

— Присутствует, Ваше Величество, но главным образом иное. Организует большие работы с привлечением множества народу, с денежной оплатой небольшой, но с прокормом всей семьи. Позволите продолжить? Далее, земли скупает в изрядных размерах, но с обязательным условием присоединения оных в виде неотъемлемой части личного поместья…

— Взятки дает?

— Не без этого, но довольно мало. Чаще мелким чиновникам, до начальника уездной канцелярии — и то, чтобы бумаги быстрее готовили. Говорят, что если сделка требует более трех дней, то отказывается, независимо от произведенных расходов и грядущих выгод.

— Женат? Любовницы?

— Не женат. Проживает в одном доме с девицей, старше него — но все утверждают, что относится к ней как к младшей сестре. В окружении его есть еще дама и девица, но достоверных сведений у нас нет.

— Что еще? Только вкратце.

— С конца прошлого года скупает разоряющиеся заводы по всем губерниям, сразу начинает из расширять, а в округе скупает

земли и ставит новые деревни. Крестьяне в них идут охотно — даже в недород в его деревнях еды хватает. Урожаи же в его поместье втрое, а то и больше, чем на соседних полях. В уездах, где есть его предприятия или земли, размер винного акциза уменьшается, но прочих сборов поступает невпример больше, так что польза казне от его работ несомненна.

Есть еще большое поместье в Уругвае, где силами русских профессоров и агрономов в зимнее время готовит семена для русских полей. Есть сведения, что и уругвайцев приводят к православной вере…

— Что-нибудь еще интересное?

— Да. Никогда не соглашается ни на какие партнерства и товарищества, невзирая на сулимые выгоды. Да, вот еще: чинами, званиями не считается, но со всеми ведет себя как будто он родом выше прочих. Не показывает сего явно, однако вот урожденная княжна Белосельская отмечала, что не то что просьбы, желания его чувствуешь выполнить должным, как будто сам Государь просил…

— Спасибо, достаточно. А что же князь Мещерский так скромно отписался?

— Вероятно счел, что рапорт саратовской жандармерии, который и так весьма не мал, повторять депешей будет не совсем верно, и потому сообщил лишь самое важное.

— Хорошо, спасибо, генерал.

Николай придвинул к себе подготовленный указ и размашисто подписал его. Затем, немного подумав, взял второй экземпляр, подготовленный для канцелярии, и дописал на нем:

"Препятствий в покупке оным земель казенных и уездных не оказывать, в покупке земель частных и заводов от собственников способствовать, в прочих начинаниях помогать".

Затем, повернувшись к секретарю, уточнил:

— Этот — с офицерами, что назначены водителями автомобиля, доставить самому Волкову, а этот — он указал на экземпляр с припиской — разослать по всем губернаторам.

И добавил, обратясь уже к Зуеву:

— А вы там посмотрите за ним…

А когда Зуев покинул кабинет, подумал:

— Ну что, Сергей Юльевич, посмотрим как Вы теперь будете требовать уменьшения прав дворян…

За лето суховеи накрывали губернию еще трижды. И в Царицынском уезде, не считая моих (интенсивно орошаемых) полей не выросло совсем ничего. Но, честно говоря, это было не самой большой бедой. Бедой было то, что всяких там Франциях с Германиями тоже урожай был незавидный. В связи с чем цены на зерно на мировых рынках слегка подросли — и в той же пропорции подросли цены и на рынках Российских: Царицынские хлеботорговцы, словно сговорившись, отпускную цену на зерно подняли до двух рублей шестидесяти копеек.

Очень неплохо — если переводить на деньги еще нетронутый мой прошлогодний урожай: три и три четверти миллиона рубликов. И очень хреново, если зерно для прокорма народа закупать: моего-то запаса, даже если только в губернии народ подкармливать, хватит месяца на полтора. А подкармливать уже надо было — причем не только в деревнях.

Кризис — все же очень неприятная штука. Спрос на товары падает. На несъедобные товары, конечно — и в результате у Царицына скопилось почти полтораста выставленных на продажу белян. Оно и понятно: в городе и окрестностях штук сорок деревоперерабатывающих заводов обычно лес скупали довольно быстро — но тут все склады были уже завалены непроданными досками, и беляны были уже никому не нужны. То есть потихоньку их все же покупали, но уж очень потихоньку. И разбирали на бревна — тоже потихоньку, так что тысяч десять мужиков, ранее этим делом промышлявшим, остались без работы. И, соответственно, без денег.