"Фантастика 2024-184". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Оставьте нас. — Хлопнув мага по плечу, через стальные прутья, гляжу на эту мелкую, голую, грязную дурочку. Руки её раскинуты в стороны, скованы цепями и подняты над головой, ноги, так же в цепях, так же растянуты в разные стороны. Пленница в подвешенном состоянии, с поникшей головой, обвисшей, едва заметной женской грудью и поросшим между ног мхом. Её никто не насиловал, не издевался над ней, не бил. Никто, и никогда, кроме того раза, когда фляга свистанула именно у меня.
— Хо… — приподняв глаза, промычала в кляп Астаопа. Понимая, что пока рот её занят, беседы не будет, я, используя магические нити, превращаю кляп в платок, который, трансформируясь, вываливается из женского рта, превращается
— Ты людей пачками велела резать, войну устроила, со света меня сжить хотела, и теперь ещё обвиняешь в насилии? — Спокойно говорю я, а после, из нитей маны и собственного плаща создаю стул, сажусь на него, всё так же гляжу и жду ответа от Астаопы. Я много чему научился за последнее время. Стал лучше понимать, куда во время крафта перенаправлять ману, и как при помощи её и моей силы, заменять недостающие для крафта ресурсы, делаая прочнее или более гибкими недостающие материалы. Я учился, развивался, надеялся, может, пребывание в плену и Астаопе пойдёт на пользу, может она…
— Я божество, а ты грязная свинья, возомнившая себя богом, не сравнивай нас! — Прохрипела Астаопа. Нет, ничему её не научило пребывание в плену, жаль. Понимая, что разговора по душам не будет, не желая из-за этой идиотки стопорить наше движение, мысленно даю Легиону команду «двигаться дальше», после чего, обращаясь к Четырёхрукому, прошу предоставить в эту телегу выпивку и еду. Раз уж я «свинья», то, как и положено, буду нажираться, кушать, пить, и смотреть, как, облизываясь, кляня меня по чём зря, истерит эта сука. Всё равно на работу у меня сегодня не стоит, а её визги и оскорбления хорошо так поднимают настроение.
Аромат от жаренной картошечки с кружечкой пенного, майонезным соусом, заполонили повозку в тот же момент, когда дверки открылись. Хрустящая, идеально золотая корочка, искусственно, магией газированный напиток, щекоча горло, провалился в желудок. Чёрт, личные повара и пивовары, а также возможность есть вкуснейшую, наижирнейшую еду и не толстеть, являлись главным, самым читерским и приятным бонусом от моего становления императором. Почти любую еду, которую я мог пожелать, с легкостью готовили. Теперь она не являлась роскошью, а, скорее рутиной, тем, что я мог потребовать, если повар не знает — описать и… получить в том виде, в котором желаю. Я ел, пил, иногда, поглядывая на Астаопу, говорил о том, что в поведении её считаю неправильным, излишне жестким и эксцентричным. Не учил её жизни, как могло показаться. Наверное, по большей части, я издевался над ней, дразнил, провоцировал на мат, оскорбления, после которых аппетит мой, как желание выпить больше и поставить кого-нибудь раком, только усиливались. Астаопа, её невозможность мне противостоять, беззащитность, и поза связанной пленницы хорошо так подразнивали мужское либидо, хотя сама богиня была полной противоположностью моих сексуальных предпочтений. Худая доска со скверным характером, стрёмным лицом, из всех её плюсов только невысокий рост. Коротышки мне очень нравились, ибо и сам я был таким же, коротышом. Кстати, именно был, уж не знаю как и почему, но за последнее время я подрос, может даже на сантиметр-два, либо же ощущал таковые в себе изменения.
— Какой же ты конченный хуесос. Сидишь, пируешь, меня взглядом оцениваешь, изврат несчастный… ты худший из людей, отброс, дегенерат конченный! — Желочью исходясь, косясь на меня и постоянно сглатывая, рычала богиня.
— Да, да, да… ругай меня почаще, это так… возбуждает. — Взглядом указав на приподнявшийся в штанах бугорок, говорю я, и Астаопа тут же затыкается. — Мне пленные много про тебя рассказывали, говорили, ты большая любительница
Понимая, что Астаопа хочет начать игру в молчанку, подливаю в пламя бензинчика, и она вновь вспыхивает потоком бранной матерной речи. О да… то, что надо, хе-хе-хе, сука, и почему я вареник её Лариской назвал? Вновь маты, агония, проклятия, за которыми вновь следует бессилие. Эх, однообразие нашей беседы начинает утомлять.
— Тебя тут кормят? — Допивая очередную кружку холодного пива, решаю перейти на напиток покрепче. Повозка пошатнулась, стук, удар, кажется, мы наехали на яму. В очередной раз выругавшись, в этот раз из-за кочки, в один голос со мной Астаопа ругается, после отрицательно качает головой. Аналог салата Цезаря, на майонезной основе, со свежими листьями капусты, сыром, сухариками и поджаренной курочкой, приносится мне под стопочку кое-чего крепкого, перегонного, созданного на сахаре, дрожжах и картошке. Самогон, очищенный, с тройным перегоном, данный напиток сейчас, в этом мире, являлся одним из самых крепких, ядрёных и дорогих. Сахар в этом мире по-прежнему дефицит и роскошь, если конечно ты не император.
Создав из потоков маны нечто на подобии щупа, запускаю магическую тентаклю в тарелку, обхватив немного еды, подношу её к рту Астаопы и чувствую, как кто-то начинает высасывать из щупа ману. Силой, резким движением, запихиваю ей в рот салат, проталкиваю по горлу и, заставив поперхнуться, кашлять, с злостью произношу:
— Еще раз посмеешь такое выкинуть, устрою для тебя генг-бенг с быком-минотавром и лошадью, поняла?!
Прокашлявшись, с проступившими слезами на глазах, Астаопа хотела что-то рявкнуть, минотавров этот мир не видел, но, осознав, что я не шучу по поводу лошади, вновь повесив голову, умолкла.
— Не слышу ответа?!
— Поняла. — Отвечает покорно она.
Так то лучше. Захлебнув грамм тридцать, понимая, что мою очередную попытку наладить отношения вновь восприняли как слабость, сверля её взглядом, думаю, как быть дальше. Она меня раздражала, бесила, обуза, враг, бесчувственное существо, не имеющее даже намеков на наличие чести. И всё же, как-то она ведь смогла заполучить и расположить к себе народ Горлеона? Интересно, это её заслуга, или «золотой мамочки»? Может, хоть это удастся выяснить…
— Есть будешь, или предпочтешь и дальше ехать голодной? — На мой вопрос, всё так же не поднимая головы и взгляда, Астаопа отвечает коротким «буду». Ишь как испугалась перспективы попасть под коня. Язык реальных угроз превратил её в покорную, пусть и строптивую пленницу. Кажется, эта дура, как и все в этом мире, понимала лишь язык силы.
Кормил я её лично, почти что с ложечки, внимательно следя за тем, чтобы ничего лишнего не попало ей в рот. Магия, преобразовавшаяся в божественном теле, высасывалась через кандалы, еда могла утолить разве что физический голод, но никак не восполнить её силы, и потому я не переживал, что моя доброта может кому-то и чем-то вылиться боком.
— Я говорил с Эсфеей не так давно. Она очень обеспокоена твоим положением, благодарила меня за то, что не казнил тебя. Горлеон и империя заключили союз, больше никакой вражды. — От еды и слов моих, Астаопа чутка взбодрилась. — Разумеется, наши с ней переговоры ни коим образом не повлияли на твой статус пленницы или отношения имперцев к соседям. Мы укрепили границы и по-прежнему видим в вас опасность.
— Зачем ты мне всё это говоришь? — Прожевав последнюю порцию салата, любезно предоставленного мной, спрашивает богиня.