"Фантастика 2024-2". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
– Ну, - после того, как мы закончили, священник повернулся ко мне и жестом поманил меня к подставке, на которой лежала какая-то книга и большой деревянный крест.
– Только помни, исповедуешься ты только перед Господом нашим Иисусом Христом. А я лишь свидетель этого.
– Хорошо, - голос сам собой сел, и я невольно откашлялся.
– Прости меня, Господи, ибо я согрешил. Прости мой смертный грех, я отнял жизнь другого человека. Даже не так, я убил столько людей, что не могу и сосчитать. Но большинство из них были плохими людьми, это были убийцы, воры, насильники. Я знаю, что не в моем праве карать и миловать, но так вышло, я раскаиваюсь
– Ты можешь вспомнить всех, кого убил?
– спросил священник.
– Могу, - я вздохнул, на душе моей было тяжело.
– Первым, кого я убил, был Федька Широкий, атаман ватаги разбойников. Эта ватага напала на нас, когда мы с друзьями путешествовали из нашей родной деревни в Брянск. Потом было еще несколько, банда Гаврилы Грача, которую мы смогли отыскать и перебить на хуторе неподалеку от Брянска. Потом были еще разбойники, ватага братьев Лисьиных, в селе, которое называется Лисицей. Там я убил главаря, а брата его приказал повесить на дереве.
Я вспоминал всех убитых мной, но лица их не представали перед моими глазами. Большинство из них заслуживали смерти, они были ворами и разбойниками. Другое дело, что меня тоже объявили вором и разбойником, пусть и не совсем справедливо, и даже пытались повесить.
– Позже, в Белгороде, во время еврейского погрома, я согласился помочь одному из местных евреев вывезти из города семью, - продолжил я.
– Когда мы пришли на его подворье, на нас напали пятеро. В живых я оставил только одного, и то для того, чтобы передать послание. Потом, в Воронежских землях, мы пришли в деревню, которую терроризировал один бывший циркач. Он жил с ручным медведем и сам притворялся им. Я выследил его и убил. Позже, в тех же землях, мы наткнулись на татарскую шайку. Они пытались увести в рабство людей из одной деревни, и тогда мы напали на них и убили всех. Ну и позже, когда мы снова вернулись в Брянск, то столкнулись с дружиной одного местного боярина. Я пытался сделать все, чтобы этого боя не случилось, но не сумел. Началась настоящая резня, многие погибли с обеих сторон. Пожалуй, что об этих смертях я жалею больше всего.
– Большинство из убитых тобой действительно были ворами и разбойниками. И я вижу, что ты пытался помогать людям, пусть и таким неправедным деянием как убийство. Но было ли такое, чтобы ты убивал невиновного?
– спросил священник.
– Того, кто не угрожал твоей жизни, и не сделал ничего плохого?
– Было, - я вздохнул.
– Мы убили жену и сына Гавриила Грача, просто потому что не могли оставить свидетелей. И еще, позже в Орле, убили одного из младших стражников, Сеньку. Я этого не хотел, собирался дать ему денег и оставить связанным, но мой товарищ, Никита, убил его. И в этой смерти виноват тоже я.
– Это очень тяжкие грехи, - качнул головой священник.
– Тебе придется долго молиться, чтобы искупить их. Пусть они и были твоими врагами, но вспомни каждого из убитых тобой, и прочитай молитву за упокой его души. Расскажи еще, в чем ты хотел бы покаяться?
– Я прелюбодействовал, - ответил я.
– Дома, еще в Васильевском селе, у меня была девушка, которую зовут Мария. Обычно мы ничего такого не делали, просто гуляли, но в последний день перед нашим отъездом мы… Согрешили. И еще потом, позже, в бывших Воронежских землях, как раз в той деревне, которую терроризировал циркач. Циркач хотел забрать одну из местных дев себе в качестве жены. Она пришла и отдалась мне. И потом, после того, как я убил человека-медведя,
– Понимаю, - вздохнул священник.
– Многих стараний стоит то, чтобы противиться козням дьявола. И смирять страсти свое - первое, чему должен обучиться достойный христианин. Каждый день в течение двух недель будешь читать молитву о смирении страстей своих. Есть еще что-то, что ты хочешь мне рассказать?
– Да. И это, наверное, самый тяжкий из моих грехов,- я на секунду замолчал, думая, стоит ли говорить о таких вещах совсем незнакомому человеку, но все же решился.
– Но, чтобы ты понял, о чем я говорю, мне придется рассказать немного больше. Все дело в том, что я - незаконнорожденный сын князя Кирилла. Того самого Великого Князя, что объединил под своей властью Пять Княжеств, и умер, не оставив наследников. Для этого я собрал дружину, поэтому мы и путешествовали, набирая новых бойцов и заручаясь верными сторонниками.
– То, что ты говоришь мне, правда?
– спросил священник.
– Правда, - кивнул я.
– Но дело не в этом. В начале лета мы столкнулись с дружиной одного из бояр, и понесли тяжкие потери. Тогда погибло много моих людей, в том числе мой наставник - Игнат. Я пытался найти утешение, в последние минуты жизни Игната мы разговаривали с ним о вере, тогда-то я и решил принять христианство. Но это было не все. Меня обуревала гордыня, я вообразил, что могу поступить как Иисус, и отправился в Брянск, чтобы сдаться наместникам. Думал, что если они покончат со мной, то не станут преследовать всех остальных.
– Нет, - качнул головой священник.
– Это совсем не грех. Пожертвовать собой ради ближних, стремясь уподобиться при этом Иисусу Христу - это великое благо. Ты рассказал все, что хотел?
Я на секунду задумался. Пожалуй, самые тяжкие из своих грехов я уже перечислил. Хотя, осталось еще кое-что.
– Я впал в уныние, когда умерла моя мать, - вспомнил я.
– Ее загрыз волкулак, и я ничего не смог сделать. Сейчас я наверняка сумел бы защитить матушку, но сейчас я совсем другой человек. Раньше-то я ей и слова поперек сказать не мог, а теперь под моим началом целая дружина.
– Пережить такую утрату, не впав в уныние, очень сложно, - священник кивнул мне.
– Но я вижу, тебе удалось с ним справиться. Может быть, это было испытание, которое Господь отправил тебе, а возможно, он сделал это специально, чтобы ты переродился.
– Тогда все, - сказал я.
– Я вроде бы все сказал.
– Тогда перекрестись, поцелуй крест и возложи голову на Евангелие, - сказал священник.
Я исполнил его указания, положил голову на книжицу, лежавшую на подставке, после чего священник закрыл мою голову куском полотна, и принялся читать молитву. Скоро он закончил, снял тряпицу, сложил ее и убрал.
– Благослови, отче, - повинуясь непонятному душевному порыву, я снова сложил руки одна на другую и обратился к священнику.
– Бог благословит, - снова перекрестил меня он, посмотрел мне в глаза и качнул головой.
– Я вижу, что тебя ждет непростой путь. Много испытаний приготовил для тебя Господь, много деяний тебе предстоит совершить. Я тебе кое-что дам, может быть, это поможет.
Он отошел в сторону и скоро вернулся с небольшой книжицей, явно написанной и сшитой вручную. Я открыл ее, и принялся листать страницы, на каждой из которых аккуратным убористым почерком было написано по молитве.