"Фантастика 2024-20.Компиляция. Книги 1-2
Шрифт:
— Ты что, реально кровь пить будешь?
— Нет, это для госпиталя, на всякий случай. Сейчас на фронте все только разгоняется, раненых везут все больше — и часто для спасения их жизни требуется переливание крови. Но кровь бывает нескольких разных типов — и было бы очень хорошо, если все будут знать, какая у них конкретно кровь. Пришел раненый, срочно требуется ему кровь, скажем, второй группы положительная — и люди уже заранее будут знать, подходит их кровь или нет. То есть нужно ли им в госпиталь бежать или спокойно продолжать работу.
— Ловко ты придумала!
—
— А почему ты всех в цеху проверять хочешь? Ведь некоторые могут не захотеть кровь сдавать, или просто не смогут: я, когда сам сдавал, слышал, что врачи много народу выгоняли потому что «истощение» — а у нас таких… сама видишь.
— Вижу. Но еще я знаю, что если такой истощенный травму получит, ему переливание тоже может жизнь спасти. Но это если уже известно, какую кровь ему вливать можно. А у нас в цеху сколько народ травмируется?
— Ну ты прям как настоящий доктор говоришь!
— В смысле?
— Правильно говоришь и понятно. Ты у людей кровь сосать где собираешься? В медсанчасти?
— Медсанчасть далеко. Зачем людей от работы отрывать? В каморке начальника цеха: я завтра пионеров приведу, они все там вымоют-вычистят…
— Он не пустит.
— Дополнительное тебе поручение: сделай так, чтобы пустил. Ладно, я в госпиталь, завтра с утра встретимся!
Глава 9
Товарищ Завьялов — первый секретарь райкома — очень хорошо прочувствовал на себе старинную русскую пословицу «кто везет — на том и едут». Стоило району перевыполнить план посевной — и опытного руководителя тут же перевели на восстановление Советской власти в освобожденных районах (хотя он, как секретарь именно «городского» райкома, вообще отношения к посевной не имел). А в Ковров первым секретарем назначили еще не до конца выздоровевшего замполита дивизии с Ленинградского фронта товарища Егорова. Чему сам Федор Савельевич был абсолютно не рад: он все же искренне считал, что его место — на фронте. Но начальству виднее.
И не только начальству: первые же его попытки приступить к руководству районом натолкнулись на яростное сопротивление со стороны уже сельского райкома: оба, хотя и сидели в одном здании, формально подчинялись обкому в Иваново — но каждый своему заместителю секретаря обкома, которые, судя по всему, не очень-то и ладили. А поруководить городом ему не давал секретарь парторганизации завода, которая во-первых сама была «на правах райкома», а во вторых в которой числилось больше девяноста процентов коммунистов города. И впервые в своей карьере Федор Савельевич не знал, что же ему делать. Поэтому товарищ Егоров сидел в своем кабинете и размышлял о том, что писать в просьбе все же направить его на фронт. Но внезапно дверь распахнулась…
То есть дверь распахнулась именно внезапно: секретарша обычно в эту дверь стучала прежде чем войти, а все прочие в нее входили лишь после доклада этой секретарши, оставшейся ему от товарища Завьялова.
— Вы… по какому вопросу, товарищ? — в армии даже к замполиту дивизии имел право с вопросами любой боец обратиться, так что небольшая оторопь, вызванная таким внезапным визитом, у него уже прошла.
— Я… это… я инженер с завода, строитель. И обратился к директору, а он меня послал…
— Ко мне? — товарищ Егоров всерьез удивился, ведь на заводе и свой «райком» имелся.
— Нет… он меня послал… вообще.
— И вы решили, что это здесь находится? — Федор Савельевич сразу понял, куда визитера мог послать товарищ Курятников, ведь и его самого тот пару раз уже… посылал.
— Нет, но Белоснежка сказала, что вы вопрос можете решить. Я ведь инженер, строитель…
Дверь снов открылась, но не так резко, как в первый раз, и в кабинет тихонько зашла девочка. Санитарка из госпиталя, но почему-то в рабочем комбинезоне… Ее Федор Савельевич вроде в госпитале видел раньше, хотя и нечасто.
— Яров, ты когда нормально разговаривать научишься? А где Георгий Михайлович?
— Я за него, — ответил Федор Савельевич, — уже неделю как товарищ Завьялов в освобожденные районы убыл.
— Навсегда? Неважно. Значит так: на стройках не хватает цемента.
— Боюсь, с цементом райком помочь…
— Сначала дослушайте. Цемента нет, зато есть неплохое для него сырье, причем много. Глину у кирпичного завода копать-не перекопать, а известняк… значит так: ваша задача — добиться передачи деревни Мелехово под управления города, будем там поселок городского типа ставить, причем сразу как городской район, — сообщила эта девочка так, как будто имела право распоряжаться. И, глядя на недоумевающего секретаря райкома, пояснила: — Там известняк еще с царских времен ломают, можно карьерчик расширить и его уже для изготовления цемента применить.
— Насколько я знаю, чтобы сделать цемент, требуются еще и печи какие-то… соответствующие, и другое оборудование…
— У Белоснежки один немец сказал, что умеет строит шахтные печи для обжига клинкера, — подал голос инженер Яров, — впрочем, я и сам уже посмотрел в справочниках, это мы выстроить сможем, причем еще до осени. А оборудование — товарищ Курятников сказал, что если горком согласует открытие карьера и передачу его городу, то металлоконструкции он на заводе изготовить разрешит, на субботнике или еще как-то так.
— И с кем согласовывать?
— С сельским райкомом даже пробовать не стоит, там такие дуболомы… — снова в разговор вступила девочка, — мне, чтобы немцев к посевной привлечь, пришлось через НКВД договариваться. Так что берете обоснование… Яров, ты ведь бумажки свои опять в машине оставил, хорошо что я вспомнила и принесла. Берёте вот это обоснование, едете в Иваново — там как раз народ вменяемый, получаете распоряжение по Мелехову — и все счастливы.
— Девушка, извините, а вы-то тут каким боком?