"Фантастика 2024-41". Компиляция. Книги 1-24

Форш Татьяна Алексеевна

— В лесу? — с сомнением отозвался монах.

— Именно. Чтоб никто не подумал, что вы идете в лес…

Брат Така кивнул и опять скрылся в темноте. Его шаги удалились, в темноте заскрипела еще одна дверь.

— У меня есть несколько слов только для твоих ушей, — негромко сказал Атари. Он снял с шеи и ожерелье с двумя фигурками и одел на шею Шумону.

— Мне это не поможет, — серьезно сказал безбожник, узнав оберег. — Отдай лучше своему монаху…

— Поможет. Не так, как ты думаешь, но поможет.

В темноте что-то заскрипело и с шелестом посыпалось на пол. Атари оглянулся и придвинулся ближе к безбожнику.

—

Я вот о чем… Я не знаю, что вы там найдете, но вполне может случиться, что брату Таке все станет ясно, раньше чем тебе…

Шумон оглянулся. Монах за стеной что-то перекладывал с места на место.

— По-моему он и сейчас уже все знает…

— Да. Он проще, и суждения у него несложные. Потому-то я и говорю с тобой без него. Возможно, что получится так, что он захочет вернуться в Гэйль раньше, чем ты выяснишь там все для себя. Если ты посчитаешь, что нужно остаться…

Шумон усмехнулся.

— Для того, что выяснить все окончательно, — невозмутимо продолжил монах. — Тогда покажи ему это ожерелье и скажи, что твое желание — это мое желание. Он поймет.

Экс-библиотекарь пожал плечами и всем видом своим показывая, что идет на нешуточную уступку, спрятал ожерелье под одежу.

Имперский город Гэйль

Гэйльскй монастырь Братства.

Монастырский двор.

Выйдя утром на монастырский двор, Шумон с видимым удовольствием потянулся — эту ночь он провел с относительным комфортом и не в подземелье, а в одной из монастырских келий. После ухода Старшего Брата Атари его проводили в маленькую, скромно обставленную комнату, хоть и с зарешеченным окном, но зато сухую и с кроватью.

По распоряжению главы общины к нему по очереди привели лазутчиков, и Шумон почти полночи слушал их россказни о несметном числе нечисти, невесть откуда появляющейся и неизвестно куда исчезающей, о личной святости лазутчиков, уберегшей их от несчастий.

Рассказы их походили друг на друга, и вскоре он сам уже подсказывал монахам и солдатам, что произошло вслед за тем-то и тем-то.

Не поленившись, Шумон все-таки выслушал их всех и уселся думать.

Как не крутил он в голове рассказы монастырских героев об их приключениях, выходила явная несуразица. Существо, обладающее согласно догматам Братства возможностью творить ничем неограниченное зло действовало на редкость неумело и даже добродушно. Только этим он мог объяснить, что среди героев не появилось ни одной жертвы! Ни одной! Никто не потерял не то, что души — а даже руки или ноги. Все осталось при них.

Все как один возвращались в город целыми и невредимыми — исцарапанные, перепуганные, но целые. Только один ухитрился сломать ногу, да и то по собственной глупости. Дело там обошлось без Пеговых помощников и их злых козней. Да и этот случай с одноногим героем скорее вызывал удивление, чем восхищение его смелостью. Не случилось ни погони, со щелкающими за спиной зубами, ни преследования, ни удивительных чудес и знамений. Просто бежал человек, да споткнулся. Да и споткнулся-то он, уже подбегая к Гэйлю, на глазах у братии. Может быть, споткнись он тремя-четырьмя поприщами раньше, рассказ получился бы совсем другой, более красочный. Появилась бы в нем и схватка с самим Пегой и соблазнение большими деньгами и заморскими принцессами (бродили такие рассказы

в народе после Саарского инцидента, бродили…) и грозный отказ от всех предложений и посрамление врага рода человеческого, и удачное бегство на одной ноге, но все вышло, как вышло, и приврать монах не решился.

Слов его гости сказали много, но пользы из разговоров Шумон не извлек.

Оставались еще, правда охотники и ловчие, что первыми вышли из леса, но разговоры с ними безбожник отложил на следующий день. Эти могли не только рассказать о том, что видели своими глазами, но и о Дурбанском лесе и Замских болотах.

Постояв несколько минут на солнце, он подошел к воротам, перед которыми его ждал брат Така.

Вчерашней мрачности на его лицо не наблюдалось, хотя и дружелюбным его назвать он не решился бы.

— Здравствуй, брат!

— Черт тебе брат, — угрюмо ответил монах. Шумон на секунду задумался.

— Ну, здравствуй друг.

— Черт тебе друг.

— Нда-а-а-а, — озадаченно протянул Шумон. — Сердит ты приятель.

— Черт тебе приятель, — монотонно ответил монах. Шумон понял, что любое обращение его к монаху у того есть готовый ответ.

— А вот Старший Брат обещал, что мне с тобой веселее будет.

— На кол бы тебя, для всеобщего веселья, — злорадно сказал монах.

Младший Брат Така чувствовал себя униженным поручением Старшего Брата Атари. Обида переполняла его. Будущее рисовалось темным и неопределенным. Единственным светлым пятном в нем сияло обещание Старшего Брата сделать его по возвращении в монастырь Средним Братом.

В очередной раз вспомнив об этом, он подумал, светлея лицом:

«Нет, братья, есть на этом свете польза и от безбожников, есть…»

Понимая, что твориться в душе у монаха, и оттого сочувственно улыбаясь, Шумон все же был настроен решительно — он хотел, как можно скорее уйти в лес, подальше от гостеприимства Старшего Брата. Если б хватило сил, он на руках отнес бы Младшего Брата к городским воротам, но, увы… Монах казался неподъемным.

— Сколь странен мир, — сказал тогда экс-библиотекарь, разглядывая спутника. — Безбожник стремится умножить славу Братства, а Младший Брат сидит в праздности и ругается!

Укор не подействовал. Монах даже не пошевелился. На его лице, хранившем вид оскорбленной добродетели, ничего не дрогнуло. Шумону показалось даже, что тот вовсе и не слушает его. Оглянувшись, он увидел башенки монастырской тюрьмы, что поднимались над стеной, вспомнил сырость каземата и невольно поежился. Каждое мгновение, что не отдаляло его от этой скорбной обители, он считал напрасно прошедшим. Тем более, что Старший Брат вполне мог и передумать.

Поняв, что монаха так просто сдвинуть с места не удастся, он зашел с другого бока.

— Между прочим, твоя задница не лучшая подпорка для этих ворот, — сообщил он ему. Младший Брат только плечом повел — не хватало еще выговора от безбожника выслушивать.

— Хотя, это твое дело. Можешь подпирать их и дальше, а я пошел. Так и передай Старшему Брату: «Ушел, мол, в лес Шумон. Велел добром поминать. Обещал вернуться».

Услышав это, а главное, увидев, что Шумон действительно направился прочь от монастыря, брат Така живо сбросил одолевавшую его меланхолию.

— Стой, безбожник! — крикнул он удаляющейся спине. Тот остановился, дружелюбно глядя на насупившегося монаха.