"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Черные брови его были озабоченно сведены к переносице, большие пальцы впились в ремень, на котором висел широкий короткий меч, подбитая кольчугой коричневая кожаная куртка косо свисала с одного плеча.
Покрасневшие от дыма факелов и бессонницы глаза придирчиво и строго изучали расположение каменных плит пола под ногами.
— Я… э-э-э-э… — сделал торопливый книксен Агафон, вспомнил, что у него не допудрен нос, пожалел, что в большой комнате нет зеркала, и одновременно порадовался, что нет и свечей (В замке Бриггстов считалось, что
— Не стоит торопиться, ваше высочество, — хмуро проговорил герцог.
— Это почему? — насторожился волшебник, моментально заподозрив неладное.
Впервые за всё время их знакомства грозный первый рыцарь Улада выглядел как не выучивший уроки школьник после родительского собрания.
— Вчера вечером ко мне прискакал вестник из моего замка, — начал он с видом человека, не знающего слово «околичности».
Но на свирепой в иные времена физиономии было ясно написано, что он отчаянно желал, чтобы ему было известно, что это такое.
— Я видела, — скупо кивнул волшебник, словно прильнув к прицелу арбалета.
— Ну, так он принес дурные вести про твоего отца, — категорично выдохнул брат королевы, словно рубил мосты.
— Что?! — хор из четырех потрясенных голосов поддержал оглушительное соло Агафона.
Морхольт невесело усмехнулся.
— Хотел бы я, чтобы мои подданные также реагировали на мои неприятности.
— Не уходите от ответа, тиран и чудовище! — подскочил к нему чародей, дерзко замахнулся веером и замолотил им по ладони другой руки, словно взбешенная кошка — хвостом. — Отвечайте по совести, если она у вас имеется: что вы сотворили над моим бедным родителем?! Вы его пытали?! Издевались?! Мучили?! Терзали?! Отвечайте, монстр!!!
Сконфуженный, но не застигнутый врасплох яростным натиском, герцог отступил на шаг, покривился и лаконично закончил.
— Конначта пал жертвой неизвестной болезни.
— Что?..
Великолепная пятерка ожидала чего угодно, но не этого.
— Вы его убили… — почти натурально покачнулся и побледнел Агафон. — Что ты наделал… что ты наделал, безмозглый тупой злобный баран…
— Выбирай слова, дура! — гневно рявкнул Руадан, и маг, приведенный в чувство, подскочил и отпрыгнул под защиту проворно вынырнувшего из глубин гостиной Олафа.
— Ты на кого орешь, чучело уладское? — не без радостного блеска в глазах в предвкушении славной драчки, грозно вперил кулаки в бока отряг. — Ты на женчину безответную рот свой разеваешь, деревенщина!
Оскорбленный Морхольт схватился было за рукоять меча, но при последних словах конунга недоуменно застыл, и взгляд его озадаченно устремился на скромно пристроившуюся у камина Сеньку.
— На… нее?.. Я?.. Когда?
— На… А… на госпожу мою! — рьяно уточнил Олаф, с разочарованием почувствовавший, как аромат грядущей потасовки стал медленно развеиваться
— Это Эссельте-то безответная?.. — ошалело выкатил глаза первый рыцарь, и вдруг ухватился за бока и громоподобно расхохотался. — Эссельте?!.. Такой славной шутки я не слышал давно!
— Бесчувственное бревно! — капризно, но не без тайного удовлетворения, выкрикнул из безопасности олафовой спины чародей.
Морхольт хмыкнул сердито и собирался что-то ответить, но тут, дрожа от негодования, возмущения и еще нескольких десятков эмоций менее благородных, на арену выступил Ривал.
Багровея лицом и топорщась усами, он положил руку на рукоять своего придворного кинжала и угрюмо процедил:
— Что ты сделал с телом, негодяй?
— С чьим? — бессмысленным взором уставился на него брат королевы.
В этот момент он вполне оправдывал характеристику тупого барана.
— Он еще и издевается! — возопил Агафоник Великий, драматично заламывая руки. — Моего бедного папеньки, конечно!!!
— Ах, это… Ах, тело… А разве я не сказал?..
Насупленная пасмурно физиономия герцога просветлела.
— Конечно, я не сказал. Потому что одна вздорная крикливая мегера не дала мне и слова вставить между своими воплями, претензиями и обвинениями.
— Кто бы это мог быть? — невинно округлил нахальные очи Агафон.
— Ты, — не стал играть в предложенную игру Морхольт. — И вообще. Хочу откровенно сказать тебе, принцесса, что, похоже, радости наш брак мне принесет мало.
Волшебник презрительно выпятил нижнюю губу.
— Сколько радости может принести обмен одного заложника на другого? На что ты рассчитывал, когда предлагал купить меня, как овцу на базаре? Что я брошусь тебе на шею и назову любимым? ЩАЗ! Да меня при одной мысли о нашем грядущем союзе — так и знай! — тошнит!
— А меня — еще больше, — неприязненно искривил губы герцог.
Одно дело, когда отвергающей и презирающей стороной являешься ты.
И совершенно другое, когда отвергают и презирают тебя.
Даже если этого отвержения и презирания ты еще минуту назад желал всей душой.
— Это почему тебя больше? — обиженно насупился маг, вызывающе скрестил руки под грудью (На той груди, которую сотворила ему Серафима, руки его не сходились, как ни пытался) и выставил ногу в облегающем парчовом сапожке.
Тугие шелковые перси мага заколыхались и демонстративно приподнялись.
Морхольт скрипнул зубами, отвел глаза и, делая колючую паузу почти после каждого слова, будто нарезая предложения на куски, хлестко заговорил.
— Потому что ты — испорченная, бестактная, сварливая и наглая грубиянка. Которая не имеет ни малейшего представления о поведении в приличном обществе. И за один вечер, не прилагая к этому никаких усилий, может настроить против себя полстраны. Может, у вас в Гвенте так принято. Но то, что допускается среди варваров, меж цивилизованных народов…