"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Отряг хохотнул так, что задремавший — или погрузившийся в сладкие мечтания о завтрашней ярмарке караульный на стене вздрогнул и выронил пику.
— Не так делили! Вот это молодец! Закопали их всех без единого удара!
— И они не возражали? — недоверчиво расширились очи чародея.
— А куда деваться, — пожал плечами Ривал. — Клятва есть клятва. Будет им урок вперед — когда говоришь, что думаешь, думай, что говоришь.
— И с тех пор вы от них избавились? — спросила Серафима.
Вместо ответа на сей простой вопрос гвентяне переглянулись и кисло вздохнули.
— Если бы…
— Клятва клятвой, —
— Это как? — недоуменно моргнул отряг.
— Ну, к примеру, цветы выросли кружком. Или грибы. Или деревья. Или камни…
— Выросли? — уточнил волшебник.
— Умник, да? — скривился Ривал. — Не выросли. Они, крапивное семя, видишь, чего удумали: как унюхают, где чего полезным им манером вылезло, так выходят там по ночам и камнями то место огораживают. Цветы-то они что — сегодня есть, завтра нет. А камни — стоят, чего им делается…
— И выходили они через те демонские круги по ночам, и нападали на людей — путников ли запоздалых, пастухов ли, пьяниц ли загулявших… — снова присоединился Кириан. — И стали тогда люди такие круги отыскивать — что каменные, что из поганок, что из деревьев ли — и изничтожать. До сих пор в каждом королевстве есть охотники за сиххё, которые ничем другим не занимаются.
— Даже те круги, которые друиды наши сейчас для всякой чихни, не при Огрине будет сказано, вроде предсказания закатов-восходов используют, поначалу были построены гвентянами как ловушка для сиххё, — с гордостью проговорил Ривал. — Они чуют — круг, выходят, лапушки, а тут их наши молодцы из арбалетов ка-а-а-ак приветят!.. Это мой предок измыслил. Пра-пра-пра-пра-прадед глубокий Эссельте…
Невзначай молвив имя сбежавшей племянницы, эрл загрустил.
— Да найдется она, не переживай ты так, — сочувственно похлопал его по плечу отряг, и тут же эрлу и впрямь стало не до переживаний — принялся проверять, не сломано ли у него чего и не вывихнуто ли.
Серафима тоже поторопилась внести свою лепту в воодушевление гвентянина путем переключения предметов разговора.
— Так что там насчет праздника фальшивого, ты нам не досказал?
— Ах, праздника… — невольно ухмыльнулся Ривал. — А с ним все просто. Повадились одно время в Гвенте сиххё урожаи портить. Как осень — не успеешь ритуал первого колоса справить, как вылазиют, гады, пачками, и кругами все вытаптывают за ночь. Да еще иногда не просто так, а с узорчиком, кругами — глумятся, поганые. Вроде, вот вам, получайте за поляну Совета. И пришло в голову моему предку — тому же самому, и звали его как меня — Ривал — торжество первого колоса проводить весной. У них же под землей всё одно — зима, осень, лето — откуда им знать… Вот они слышат, что первый колос люди справили, вылезут — ан урожая-то нетути! Походят-поглядят, и возвращаются к себе несолоно хлебавши. Думают, опоздали, всё уже убрано. И до следующего праздника смирно ждут. А если и вылезут, то поодиночке, попакостить слегка, не посевы потравить.
— Хотя, если честно, то давненько уже про них слышно не было, — задумчиво проговорил Кириан. — По-крайней мере, у нас, в Гвенте. То ли привыкли на новом месте, то ли забыли про людей, то ли повымирали все…
— Туда им и дорога! —
— Избавляться вам от суеверий пора, ваше сиятельство, — брезгливо поморщился и потряс ногой тот.
Эрл смутился.
— Я нечаянно… не углядел…
И верно.
Пока древнейшая история трех единых некогда земель извлекалась на поверхность памяти на забаву иностранцам, наступила долгожданная тьма.
Частые, но мелкие, как маковые зернышки, звезды крошечными стразиками усыпали иссиня-черный бархат неба. Где-то слева, зацепившись толстым брюшком за шпиль башенки, обзирала, намечая маршрут на эту ночь, некрупная, но блестящая луна. Где-то высоко на крышах гнусавили свои романсы влюбленные коты. На заднем дворе исступленно выражали свое отношение к полуночному шоу сторожевые барбосы. Где-то недалеко свиристела-заливалась, захлебываясь чувствами, ночная птичка.
Замок, казалось, погрузился в непробудный сон.
— Ну, что?.. Пора?.. — с дрожью в голосе и чахлой надеждой на сугубо отрицательный ответ прошептал Кириан.
Главари заговорщиков переглянулись.
— Может, для надежности еще с полчасика погодим? Пока точно все заснут? — неуверенно вопросил Агафон. — А то наткнется на нас в коридоре какой-нибудь луноходец…
— Луноход, в смысле? — уточнил конунг.
— В смысле, сомнабула, — популярно объяснил специалист по волшебным наукам и зябко нахохлился — руки в широких двойных рукавах роброна цвета беззвездной ночи, голова покрыта подбитым лебяжьим пухом капюшоном синего плаща и втянута в плечи. — Не нравится мне всё это, ребята… Ох, как не нравится… Зараза эта… тащить его… еще, чего доброго, сам нахватаешься…
Серафима устало вздохнула.
— Но ты же сам сказал, что ученые маги ВыШиМыШи как раз придумали и искали, где бы опробовать новую защиту от чумы, и что почему бы нам…
— Лучше ничего, чем совсем ничего, — пессимистично буркнул маг. — Не помню, я вам уже говорил или нет, что это наш завкафедры заразологии и инфекцизнания Бздых с какого-то непонятного бодуна придумал гипотезу о том, будто чуму разносят маленькие живые существа. Ну, и действовать призывает соответственным образом.
Товарищи волшебника задумались над сказанным.
— А, по-моему, это ерунда, — изрек, наконец, юный конунг.
— Это почему — ерунда? — возмутился чародей, хотя минуту назад с горящими глазами доказывал всем то же самое.
— А потому что, если бы даже они были живые, то от заразы в первую очередь бы и померли сами. И ничего никому после этого не разносили.
Собравшиеся у окна снова задумались.
— А, может, они и померли? — глубокомысленно проговорил Кириан. — Вурдалаки ведь тоже не живые. А пакости от них…
Оба аргумента показались главному специалисту по волшебным наукам вполне убедительными, и так как и заразология, и инфекцизнание лежали вне поля компетентности его премудрия (Впрочем, если быть совсем честными, как и не один десяток прочих магических дисциплин. Несколько лет хронического безделья и отставания в полгода не ликвидируются и при всем желании ликвидатора), то спорить дальше он не стал, лишь пожал туманно плечами и, страдальчески скривившись, проговорил:
— Но видели бы вы его бинты, и вонь в комнате…