"Фантастика 2024-82" Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Задолго до того, как автожиры русских показались над горизонтом (если так его можно было назвать), их услышали. Само собой, не командиры танков и тем более не водители — вой бензиновых движков бронетехники не давал такой возможности — нет, это сделал один из тех солдат, которые сидели в кузовах грузовиков. И тут же кулак застучал по крыше кабины.
— Господин лейтенант, "чертовы мельницы" летят!
Финский офицер знал свое дело. Грузовик тут же остановился, оттуда выскочил лейтенант и стал подавать условные знаки.
Секунд через пятнадцать характерный ревущий грохот винтов услышали все, кроме танкистов. А правила
Колонна отреагировала должным образом. Танки всеми силами пытались рассредоточиться, пехотинцы попрыгали из грузовиков, которые, в свою очередь, постарались укрыться под невысокими елями. Маскировка была не ах: внимательный глаз мгновенно бы углядел следы, ведущие в укрытия. А расчеты зениток (были в колонне и эти противовоздушные средства) в бешеном темпе готовились открыть огонь.
У штурмовых вертолетов была основательная причина поторопиться с ударом по колонне противника. На них повисла следующая задача: сопровождение транспортников. И дело это виделось совсем не простым: с подвеской в виде подбитого "крокодила" даже могучий Ми-26 вряд ли был в состоянии безопасно лететь со скоростью более двухсот километров в час. О маневрах и речи не могло идти.
Подумав, майор Осипенко объявила решение:
— Сима, полетишь сопровождать Лену, она повезет раненых. Катя пойдет с подвеской, ее будем охранять вдвоем. Стропальщики обещали закончить работу через, — взгляд на часы, — двенадцать минут. Товарищ Коренев, распорядитесь грузить всех раненых. Раиса Антоновна, вы с ними. Выполнять!
Уже по возвращении и ударных, и транспортных вертолетов состоялся разбор операции. Сам комбриг Рычагов, не отличавшийся склонностью к благодушию, признал, что "крокодилы" сделали все, что было в их возможностях. Эрэсы уничтожили все до единой зенитки: это было видно на видеозаписи. По танкам был открыт огонь из авиапушек; в результате пять машин горело, еще две взорвались. Внимательный анализ показал, что еще на трех, без сомнений, повреждена ходовая. У тех снарядами разнесло не только гусеницы, но и ведущие звездочки, а последнее в походных условиях починить крайне затруднительно. Штурмана заявляли, что уничтожили сорок пять грузовиков. Рычагов посчитал, что девушки в азарте преувеличили. Но определить, сколько из подбитых машин можно восстановить, никто не взялся. Посчитать вражеские потери в живой силе также не представилось возможным. Минометы и их расчеты тоже имели шанс уцелеть. Как бы то ни было, результаты штурмовки были доведены до капитана Маргелова, который, понятно, передал их командиру роты.
Командир колонны советской бронетехники тоже был поставлен в известность. Он, однако, не имел понятия о степени ремонтопригодности финских танков. Собственно, никто в осназе этого не знал, поскольку нужных сведений в переданной им документации не имелось. Однако он вполне мог представить, что из трех поврежденных танков, если те не сгорели полностью, при некоторой доле везения вполне можно собрать один исправный. А также он знал, что даже смешные виккерсовские пушечки могут оказаться смертельно опасными для бронетранспортеров с их противопульной защитой. И потому последовал запрос старшему лейтенанту Борисову. Тот, в свою очередь приказал поднять все беспилотники. Операторы доложили: один из уцелевших (то есть не сгоревших) танков окружен суетящимися
— Я бы на их месте постарался развернуть батарею минометов, сколько их ни есть, и накрыть подбитый вертолет. По мосту бить минами почти без толку.
Ошибка сделавшего этот вывод была простительной: до штаба Маргелова просто не дошли последние сведения об изменении в обстановке.
Громадный транспортник очень медленно поднялся, натягивая тросы. Стропальщики делали руками малопонятные для непосвященных знаки. Туша поврежденного "крокодила" так же неспешно стала подниматься.
— Ни пуха, ни пера, девчата, — суеверно прошептал ротный. Поскольку его никто не услышал, то и пожелания отправиться к черту не последовало. И тут же старший лейтенант гаркнул во весь голос:
— А ну, ребята, соберем-ка из сухпая для Вали кураги, изюма, орешков. У кого шоколад остался, то и его добавьте. Все это заживлению способствует.
В последней фразе ротный бесстыдно наврал. Ничего и никогда он не слышал о заживляющих свойствах этих лакомств. Зато он прекрасно знал, что сладкое способствует улучшению настроения (у женщин в особенности). Вот это точно было полезным.
Десантники откликнулись мгновенно. Очень скоро у носилок, где лежала штурман Кравченко, появился не очень большой, но увесистый мешок. У лейтенанта сил хватило лишь на вопрос:
— Что это?
— В госпитале пригодится, — мгновенно нашелся с ответом Борисов.
Второй Ми-26 полетел куда быстрее, чем первый. У него на то были причины: он вез девятерых раненых в сопровождении Раисы Антоновны. В нем же летели командир подбитой ударной машины лейтенант Литвяк и корреспондент, которому было необходимо как-то передать материал в редакции. Тот, правда, прямо на лету что-то черкал и вписывал, хотя трясло в брюхе летающего вагона (так его мысленно обозвал газетчик) немилосердно.
Самыми тяжелыми среди раненых были лейтенанты Перцовский и Кравченко. Но из этих двух девушка находилась в куда худшем состоянии. Основной причиной тому был мимолетный взгляд на собственную руку — точнее, на то, что от нее осталось. Несмотря на грозные окрики старшего военфельдшера, настроение штурмана упало ниже горизонта. Она прекрасно знала, что без кисти ее до полетов не допустят ни в каком качестве.
Лейтенант Перцовский всеми силами старался развлечь девушку. Как-то незаметно он ухитрился перейти с ней на "ты", клялся в том, что врачи в Ленинграде непременно помогут, а командование найдет работу ("Ты же сама понимаешь: командиры с такими знаниями, как у тебя, наперечет"), сыпал анекдотами.
По приземлении тяжелых раненых немедленно перенесли в санбат. По непонятной причине туда же устремился товарищ коринженер, дождался, пока главный освободится, и потребовал разговора без свидетелей. Уже прощаясь, Сергей Васильевич громко выкрикнул:
— Транспорт за мной, Сан Саныч.
Из этой реплики окружающие сделали вывод, что пострадавших повезут в Ленинград. Сверх того, майор Осипенко перехватила взгляд симпатяги-сапера на ее подчиненную и сказала очень тихо:
— А мальчик-то, похоже, попал.