"Фантастика 2024-82" Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Гитлер всегда гордился своим умением мгновенно выделять из потока информации главную мысль. Оно его не подвело и в этот раз:
— Вы хотите сказать, адмирал, что у русских очень мало этой сверхсовременной техники: как танков и самоходных пушек, так и авиации?
Канарис в очередной раз проявил осторожность:
— Мой фюрер, к настоящему моменту у меня нет ни единого факта, дающего основание для противоположного вывода. Однако позволю себе повторить: проверка всех сведений необходима.
Не лице вождя появилось выражение легкого неудовольствия.
—
При этих словах Риббентроп наклонил голову, тщетно пытаясь скрыть улыбку победителя.
— Сколько вам потребуется времени, адмирал, чтобы провести ту проверку, насчет которой вы так обеспокоены?
— Не меньше двух недель, мой фюрер.
— Вы еще раз ошиблись, — жестко ответил Гитлер. — Ровно две недели и ни минутой больше. Вы должны оценить степень стратегической угрозы, адмирал.
— Ваш приказ будет выполнен, мой фюрер!
Гитлер деловито повернулся к министру иностранных дел:
— Мой дорогой Йоахим, эти снимки должны попасть к нашей военной разведке. Они все же больше компетентны в анализе военной техники, чем ваши люди, хотя выражаю вам благодарность за отличную работу. Быстрота мышления и действия! — экзальтированно воскликнул фюрер. — Умение представить сведения не тогда, когда получится, а тогда, когда они нужны!
Глава военной разведки еще раз почтительно наклонил голову. Это также позволило ему скрыть удовлетворение. Из весьма неприятной ситуации выйти удалось с минимальными потерями.
Заканчивался январь 1940 года.
Доктор Бурденко делал обход. Это была его обязанность как лечащего врача, но также долг как ученого. Все же эти загадочные методики и материалы впервые были применены в клинической практике.
Лейтенант Перцовский, лежа на своей кровати, думал весьма позитивно. Он из разговоров с соседями прекрасно понимал: то, что ранение не болит сейчас, совершенно не означает, что оно не разболится при ходьбе. Он не знал, сколько придется лежать, но был уверен: рано или поздно передвижение на своих двоих предстоит. Осталось лишь спросить об этом доктора. И эта возможность вошла в палату вместе со свитой.
— ДОвайте ПОсмОтрим, — прогудел Николай Нилович с сильным оканием. — ЧтО у нас тут? Кхм… ЧтО ж, если так дальше пОйдет, то рОзрешу вам через неделю хОдить на кОстылях.
Бурденко был настолько доволен результатом осмотра раненого, что это заметили все, в том числе сам пациент. По этой причине Марк осмелился на вопросы:
— А дальше что, профессор? Мне бы скорее снова в часть…
Среди свиты прошелестел шепоток.
— ТОрОпитесь, м ОлОдОй челОвек, — в гулком голосе хирурга прозвучала укоризна. — КОсти дОлжны вОсстОнОвиться. Два месяца! Не меньше! А ПОтОм вынуть тОт стержень, кОтОрый сейчас их держит. А пОсле кОмиссия решит, мОжнО ли вам служить.
Николай Нилович
Нахальство не изменило Перцовскому. В результате он спросил:
— Профессор, а как мои шансы нормально ходить?
Бурденко читал методички более чем внимательно. Результаты там описывались, но опытный хирург на основании громадного опыта высказался весьма осторожно:
— Обещаю, чтО к перемене пОгОды рОнение будет ныть. ЧтО дО игры в футбОл — не ручаюсь. — тут палец врача наставительно взделся к потолку. — НО если все пОйдет хОрОшО, то хОдить будете без усилий. ХрОмОта, вОзмОжнО, Останется.
Предвидя, что лейтенант может продолжить расспрос, Бурденко повернулся к сопровождающим врачам и ординаторам и стал раздавать указания.
Несколько иначе сложился осмотр лейтенанта Кравченко.
По окончании осмотра Бурденко вывалил на голову Валентины полный боекомплект оптимизма.
— Вам пОвезлО, милая. ВО-первых, зОживление идет быстрО. ВО-втОрых, пОзнакОмьтесь: это инженер Лернер ВлОдимир ИсаакОвич. Он Объяснит вам, чтО есть нОвейший прОтез кисти.
И с этими словами врачебный персонал удалился.
Сначала лейтенант чуть удивилась, что рассказывать о медицинском устройстве будет человек, не являющийся врачом. Но, чуть подумав, решила, что уж коль скоро советская наука и техника дошла до таких вершин, как ее Ми-28, то и протез наверняка сложный. И приготовилась слушать.
Инженер волновался так, что заметили это все обитательницы палаты. Впрочем, рассказ получился довольно связным.
— Вот, товарищ лейтенант, это схема… здесь вживляются электроды… тут, следовательно, как раз нервы проходят, а они… вот это источник питания, его придется подзаряжать, аккумулятор там, такой очень маленький… а здесь главный электродвигатель с распределением усилия…
Кравченко терпеливо выслушала, хотя поняла не все. По окончании пояснений последовал вопрос:
— Каковы возможности этого протеза, товарищ Лернер? Что я с ним могу делать?
Специалист заметно приободрился.
— Вы, товарищ лейтенант, этим протезом сможете управляться с ложкой и вилкой, даже с отверткой.
Тут увлекшийся инженер сообразил, что говорит что-то не совсем то, и продолжил восхваление в ином ключе:
— Вы сможете держать в этой руке пудреницу! И пудриться! И даже красить губы!
Все перечисленное не было жизненной целью Валентины Кравченко. Поэтому ответ прозвучал холодновато:
— Это все хорошо, но смогу ли я летать… — тут лейтенант замялась, вспомнив многочисленные данные ею подписки, и закончила фразу обтекаемо, — …авиационным штурманом.