"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Дзоты и остальные укрепления возведены были еще в июле, когда наши три армии пытались штурмом взять Ковель. Потери были ужасающими. В крови и захлебнулось наступление русских армий. Получив подкрепление с западного театра военных действий, австро-германским войскам удалось удержать Ковель и даже оттеснить армии Юго-Западного фронта. Артиллерию и пехотные подразделения, которые занимали позиции на окраине станции, перебросили в другое место. А вот гарнизоны дзотов остались, и сейчас их пулеметы контролировали всю местность с запада и севера станции. Из-за этих проклятых дзотов станция практически была недоступна для наскока кавалерии, да и пехоты без мощной артиллерийской поддержки тоже. Но вот если в атаку пойдут наши импровизированные танки, то подавить эти дзоты вариант был. А затем в дело вступят кавалеристы генерал-лейтенанта Бегильдеева, и противник может попрощаться со своими запасами, сконцентрированными на этой станции. Вот какая мотивация была у меня, когда я заставлял своих, вернее, подчиненных великого князя заниматься не совсем понятным им делом. Слава богу, авторитет великого князя был высок, и люди делали дело не для каких-то преференций, а ради своего кумира. Вот какие у меня были мысли, пока я шел в штаб дивизии, который расположился по-походному, в большой палатке.
Из радиограммы, подписанной Багратионом, можно было понять только одно – Туземная дивизия начала действовать по плану Р. А значит, она уже в тылу у противника и начинает свой рейд. Потери во время прорыва в тыл австрийцев совсем небольшие. Ну, что же, это было очень хорошо – мой план начинал
Эти мысли витали в голове, пока я ждал расшифровки только что поступившей радиограммы штаба фронта. Да, после установки усовершенствованной антенны наша искровая радиостанция могла связаться и с Бердичевом. Расшифровкой радиограммы специалист занимался довольно долго, слишком текст был длинный. А когда мне его принесли, я понял, что он не только большой, но и весьма информативный. А самое главное – чуть ли не ставит крест на нашей операции. Тут уж не до рейдов. Ситуация пошла по наихудшему сценарию. Фронт, можно сказать, рухнул. После начала наступления германцев на 11-ю армию там начались волнения среди солдат. Не хотели они умирать сидя в окопах. Несколько самых разложившихся подразделений, расстреляв большинство офицеров, покинули свои позиции. Это дало возможность германским дивизиям продвинуться далеко вперед. Но это позволило и Туземной дивизии практически без боев проникнуть в глубокий тыл противника. Проникла-то она проникла, но вот фронт рухнул. Не намного лучше дело обстояло и в 8-й армии. Уже когда мы были в тылу у неприятеля, поздно вечером германцы применили химическое оружие против частей XXXI армейского корпуса Особой армии. Бывшие гвардейцы в это позднее время уже отдыхали, и спросонья в темноте только небольшое количество этих хороших солдат смогли воспользоваться противогазами. Потери были очень большими, и, в общем-то, теперь фронт держать было некому. Клембовский, который подписал радиограмму, требовал от командира 2-го кавалерийского корпуса предпринять контратаки, чтобы не допустить отступление и 8-й армии. Боялся начальник штаба фронта, что и некоторые подразделения 8-й армии начнут бунтовать и откроют фронт германским дивизиям.
Да, положение сложилось реально тяжелое, но паника, которая проскакивала в радиограмме Клембовского, нам не нужна. Я задумался, анализируя сложившееся положение. Ударить в тыл наступавшим германским дивизиям я приказать, конечно, мог, но не хотел. Считал, что эффект от такого удара будет не такой уж и большой. Слишком силы были неравные, а добиться паники среди солдат и офицеров германской дивизии первой линии было нереально. Это тебе не австрийская, порядком уже разложившаяся армия. Думал я в своей палатке, а так как процесс затягивался, я согласился с предложением Первухина хотя бы немного перекусить и попить чаю. Усталость и желание хотя бы немного поспать нужно было перебить хотя бы этим.
Глава 17
Активная мозговая деятельность прогнала желание спать. А каждый глоток обжигающе горячего чая приносил идею, как можно нарушить планы германского командования. Во-первых, следовало позаботиться, чтобы фронт совсем не развалился. А как это сделать, если я нахожусь здесь? Но имеется радиостанция, а в Житомире наверняка уже готовы и стоят под парами пять блиндобронепоездов, а также прекрасно обученная 6-я Донская казачья дивизия. Казаков миловал тот маразм, который поразил солдат некоторых подразделений 11-й армии. Малоросская распутица, судя по всему, скоро вступит в свои права, и если мы не отдадим контроль над железными дорогами, то через неделю вышколенные германские дивизии захлебнутся в раскисшем черноземе. А имея блиндобронепоезда, или, как их презрительно называли некоторые офицеры – сараи на колесах, мы вряд ли потеряем контроль над железными дорогами. Так что нужно посылать радиограмму с приказом Юзефовичу, чтобы тот немедленно начинал план Б. К действиям по этому плану подключить и 6-ю Донскую казачью дивизию. План Б предусматривал действия блиндобронепоездов по контролю железнодорожной сети в том случае, если в войсках фронта начнется разброд, а неприятель, пользуясь этим, постарается захватить важные стратегические пункты. Недовольство войной было всеобщим. Напряжение между офицерами и нижними чинами ощущалось повсеместно. При ухудшении военной обстановки можно было ожидать взрыва. По крайней мере, я этого ожидал, вот и приказал начальнику штаба подготовить план действий, на случай если части станут неуправляемыми, а противник начнет наступление. В плане А значилась только 8-я армия, а в плане Б задача усложнялась, и проблемы возникали и у 11-й армии. Так что, слава богу, подчиненные знали, что им делать. Несколько подразделений Донской дивизии даже проводили учения по противоборству неприятелю, в случае если тот пытается захватить наши железные дороги.
Как действовать Юзефовичу, Донской дивизии и блиндобронепоездам, было ясно. А вот что делать частям корпуса, которые находились в тылу у неприятеля? В этом и заключался главный
И такой объект для нападения был. Это, конечно, город Ковель – настоящая стратегическая жемчужина в австрийско-германской обороне. В штурме обороны этого города обломали зубы три наши армии. После тех боев смешно, конечно, говорить о взятии такой цитадели какими-то кавалеристами, но это на первый взгляд. В городе и его окрестностях, конечно, много австрийских солдат и офицеров, но именно что австрийских и, как правило, все они «тыловые крысы». Служат либо в штабах, либо в охране многочисленных складов и прочих тыловых структурах. Военнослужащих, которые принимали участие в боевых действиях, можно найти только в госпиталях. Но у них даже оружия нет, не говоря уже о едином командовании. Только ленивый трус не справится с такими вояками. Так что контингент, находящийся в городе, очень даже подходящий для нашего нападения. Части, способные драться, находятся довольно далеко от города, так же как и артиллерия. А по нынешним дорогам даже пехота сможет прибыть на помощь, только часов через тридцать-сорок. А этого времени моим ребятам хватит, чтобы зачистить город и уничтожить все склады. После этого можно отойти на удобные позиции, а при подходе германских дивизий заняться партизанскими действиями. И я буду долго смеяться, когда вражеской артиллерии нечем будет стрелять, а пехота будет голодать из-за отсутствия продуктов, так как основные запасы были сосредоточены на складах, расположенных в Ковеле и его окрестностях. Начнут грабить местных крестьян и соответственно получат народные волнения и партизанскую борьбу. Тут уж не до наступлений, а значит, мы получим передышку, и можно будет заняться умиротворением населения империи и в первую очередь жителей Петрограда и Москвы.
Когда денщик принес второй стакан чая в подстаканнике, я понял, что больше ничего придумать не смогу. И сидеть, выдавливая из себя гениальные стратегические решения, бесполезно. Нужно довольствоваться тем, что есть, главное это действовать. Под лежачий, пусть даже гениальный камень удача не течет. И я начал писать приказы, которые дивизионный радист должен был передать в своих радиограммах в штаб корпуса и Туземную дивизию. Только вернувшись из радиоузла в свою палатку, я немного успокоился. Нервы стали ни к черту, пока сидел в палатке радиста, ожидая, когда мои приказы будут отправлены в штаб корпуса и Туземную дивизию, весь издергался. Волнение слегка схлынуло, когда радист доложил, что пришло подтверждение, что адресаты шифрограммы получили. А совсем стал самим собой, когда добрался до палатки и улегся на сооруженный Первухиным топчан.
Утро началось поздно, часов в девять с доклада командира пластунов. Его люди с самого рассвета проверяли информацию, полученную от армейских разведчиков еще в штабе Каледина. Не всю, конечно, а конкретно по станции. Распоряжение о подготовке ее штурма я не отменил. Это действие хорошо вписывалось в более амбициозную идею захвата Ковеля. По этому плану пластуны тоже работали, и не только они. Несколько разведгрупп было направлено к городу, да и в сам город с заданием собрать конкретную информацию, а если будет возможно, то взять «языков». И не кабы каких, а офицеров. Только делать все это тихо, чтобы не насторожить австрийцев. Терять преимущества внезапности я не желал. Станция находилась в десяти верстах от Ковеля, а я хотел подвести нашу кавалерию ближе к городу, чтобы еще во время штурма станции первые конные разъезды появились на окраинах этого центра австрийской оккупации. Разведгруппы, направленные в Ковель, состояли в основном из сербов и словаков. Все они служили раньше в австро-венгерской армии и добровольно сдались русским. Использовать в рейдах бывших военнослужащих австро-венгерской армии предложил Клембовский. Не знал он, куда определить бывших австрийских солдат, предложивших свои услуги в войне против поработителей славян. Сначала я без всякого энтузиазма выслушал предложение старого знакомого великого князя. Но когда Клембовский назвал фамилию старшего этой команды перебежчиков, я сразу согласился взять добровольцев под свое крыло. Еще бы не согласиться, ведь командовал бывшими австро-венгерскими солдатами Иосиф Броз Тито. Будущий основатель Югославии наверняка был хороший организатор и стратег, понимал толк в тайных операциях. А во время рейда по вражеским тылам такие специалисты были на вес золота. Вот сейчас он сам и его люди были направлены в Ковель. Одеты они были в привычную австрийскую форму, документы имели подлинные, захваченные в ходе Брусиловского прорыва, так что наши разведчики прошли бы любую проверку на улицах Ковеля. Кроме разведданных и захвата ценного «языка» им было рекомендовано попытаться из своих земляков организовать «пятую колонну». Конечно, только рекомендовано, ведь времени на настоящую подрывную работу среди славян, служащих в австро-венгерской армии, практически не было.
Я запланировал начать операцию через три дня. Как раз к этому времени должна подойти Туземная дивизия. И, в конце концов, подготовят к операции «Опели». Да и водители потренируются управлять тяжелым грузовиком, двигаться задним ходом. Эти дни нужны были и для отдыха. Кавалеристы вымотались, преодолевая большое расстояние от Житомира до полосы 8-й армии, а потом еще прорыв во вражеский тыл. На их лошадей было жалко смотреть, а несколько пало во время этих изнурительных маршей. Солдаты мехгруппы вымотались, вытаскивая автомобили из грязи. Слава богу, дорога к станции была более-менее проезжей. Некоторые участки даже были посыпаны гравием. Единственным проблемным местом был брод через реку, рядом с которым мы и разбили лагерь. Поэтому, дав сутки отдохнуть солдатам мехгруппы, я приказал поручику Хватову перебираться на другую сторону реки и в лесочке рядом с гравийной дорогой разбивать лагерь мехгруппы. От этого места до станции было чуть больше четырех верст. Пока мехгруппа перебиралась на новое место дислокации, я с офицерами дивизии по картам проводил штабные учения. Притом со всеми офицерами 9-й кавалерийской дивизии. Ночью в лагерь прибыла, после своего героического рейда, 2-я бригада генерал-майора Мошнина. Происходила концентрация всех сил для исполнения моей очередной бредовой идеи. Пусть она была и бредовой, но ее готовились осуществлять весьма здравомыслящие и опытные люди. Я прислушивался к словам таких офицеров и даже на одно из предложений потратил несколько золотых червонцев. Местные крестьяне очень их уважали, гораздо больше чем бумажные рубли. А дело было вот в чем. Начальник дивизионной разведки, после того как закончили допрашивать одного из австрийских офицеров, захваченного в Ковеле, начал рассказывать мне о действиях его службы по контролю за обстановкой в ближайших к лагерю хуторах и деревнях. Вопрос был важный, и ему уделялось большое внимание. Требовалось сохранять скрытность, а без установления хороших отношений с местным населением сделать это было невозможно. Если крестьяне будут хоть чем-то недовольны, то доведут до австрийцев, что недалеко от станции разбила лагерь большая воинская часть русских. Хотя местное население очень не любило периодически грабивших их австро-венгров и хорошо относилось к Русской армии, солдаты которой были тоже православными, но кто знает этих мирных жителей – хохлы они и есть хохлы. Так вот, полковник Кузякин заявил: