"Фантастика 2025-1". Книги 1-30
Шрифт:
Рыцарь попытался гневно подскочить, но, решив не искушать судьбу новым подъемом на лавку, ограничился сердитым сопением.
– Конечно, нет!
– отрезал он.
– Ведьма... Она... Она... Не знаю за что, но она поплатится! Мы не дадим ей присвоить всю славу!
"И сто золотых в придачу", - подумал я.
– От Ковена Магов совсем житься не стало, - пожаловался Джонатан, - ходят колдуны по деревням и у честных людей деньги отбирают. Монстров всяких за плату истребляют, не за честь или подвиги, а за звонкую монету! Сие же неправильно, правда, святой отец?
– Конечно, - отозвался я, поудобнее устраиваясь на печке, - рыцарю славному добро вокруг себя творить надлежит. Увидит еретика или иную тварь богомерзкую, пущай тут же во славу Светлого Владыки истребит. А честный
– Хр-хр-хр хр-хр-хр, - послышалось со стороны лавки.
– Да?
– слегка расстроился я.
– Ну, ладно. Спи! Набирайся сил! Даже со средством верным, трудная работа предстоит. Ничего! Ничего! Мы ещё покажем этой су... су... сударыне Глиронде! Эх... И где я только мог о ней раньше слышать?
Отпевание прошло спокойно. Правда, с утра меня разбудил громкий противный стук в дверь, отдававший в голову, словно удары колокола. Приволоклась безутешная вдова. Её-то я и отрядил найти чего-нибудь опохмелиться, сказав, что ночью ко мне явился странствующий рыцарь, и мы всю ночь читали псалмы, прося благословенья Божьего. Во рту так пересохло, что захотелось пить. Беспокоить среди ночи честных крестьян мы не стали, а воды, как назло, в доме не оказалось. Только настойка, отсюда и перегар изо рта. Вдова, если и не поверила, виду не показала, сбегала до корчмы и принесла холодненького эля, после пары кружек которого мы с Джонатанам вернулись к жизни. Рыцарь даже схватился за меч, решив сей же час направиться на поиски упыря, но я его остудил, сообщив, что мне нужно время на подготовку. Рыцарь сильно беспокоился, что ведьма может нас опередить. Впрочем, насколько я знал, вчерашнюю ночь Глиронда провела в деревне. За дополнительную плату староста убедил безбожную ведьму погостить у себя в доме. Похоже, он боялся ночного нападения упыря, ведь, по легенде, нежить вставала из могил именно после захода солнца. Днём милостивый Светлый Владыка сжигал оживших мертвяков своими лучами. Легенда красивая, но, как показала практика, неверная.
К сожалению, с рассветом ведьма отправилась в путь. При всём желании мы уже не поспевали к развалинам первыми, значит, и торопиться не имело смысла. Оставалось лишь надеяться, что либо Глиронда заблудится, либо упырь разорвет самоуверенную магичку на части. Нам же следовало не бросаться в бой очертя голову, а надлежащим образом собраться.
Быстро проведя отпевание и отказавшись посетить поминки (народ аж ахнул, люди искреннее обеспокоились: "не прокляла ли наглая ведьма нашего батюшку?"), я отправился в церковь, пригласив на исповедь Любавушку - внучку зловредной любительницы гаданий.
– Итак, дочь моя, - наставительно начал я, заперев девушку в исповедальне, - желаешь ли ты в грехе покаяться?
– В каком грехе, батюшка?
– ласково переспросила хитрая девица.
Я внимательно оглядел Любавочку. Хороша! Ничего не скажешь! Высокая, статная. Вот не понимаю я городских мужиков, взявших моду на худосочных баб. Морят своих жён голодом, а потом удивляются, почему те такие злые. Уж не знаю, как остальные, но я любил, когда действительно есть за что подержать! И сзади, и спереди у Любавушки придраться было не к чему. Не став изводить себя голодовкой, девка щеголяла и сверху, и снизу богатыми достоинствами, а проглядывавший в складках платья мягкий животик гармонично
– О грехах своих тебе лучше меня должно быть известно.
Любавушка стрельнула глазками и выпрямила осанку.
– Не понимаю. О чём вы толкуете, отче, - сказала она.
Девушка намеренно оттянула вниз юбку, изобразив скромность. Дескать, честная я прихожанка, о каких таких грехах мне, дурочке сельской, помышлять? Но озорные глаза выдали её с головой.
– Ну, начни с того, как ведьма в ваш дом попала, дабы тебе завидного жениха нагадать, - сказал я.
Любавушка надула губки.
– Это не я, а бабушка.
– Ябедничать тоже грех!
– А правду говорить?
– Не грех, - уступил я, - но, положим, у бабки твоей основания гадать имелись. Раз она решила лучшего ухажера в мужья выбирать, стало быть, не один хахаль за тобой хаживал. А разве не грех одновременно двум парням глазки строить?
Девушка насупилась, обдернув юбку ещё ниже. Оно и правильно, во время исповеди слуге Божьему на ноги бабские любоваться не пристало. Я твердо посмотрел девушке в глаза, та засмущалась и отвела взор. Закрытый верх тугого платья не закрывал, а подчеркивал достоинства Любавочки. На таких подушках я бы с удовольствием покемарил часок-другой, а лучше бы и не покемарил!
– Подумаешь, строила!
– обиженно произнесла девушка, не поднимая глаз, - сначала один несколько раз до дома проводил, затем другой, я и не просила!
– Конечно, не просила, но и не отказалась.
– Ну, а чего плохого-то?
– А когда два ухажера кости друг дружке из-за тебя пересчитывать начнут, тоже скажешь, что ни при чем?
– Мужики, они без выпивки да драки не могут. Не из-за девушки подерутся, так еще какой повод найдут!
– Ну, сие вилами на воде писано, а ответственность за ближнего должна быть. Светлый Владыка одну жену и одного мужа выбирать повелел. Закон Божий тверд! Чтим мы завет сей, хотя благодаря оному, до сих пор южных варваров в истинную веру обратить не можем. Привыкли дикари держать в доме по дюжине жен, а раз поделить их между собой по справедливости не могут, то за топоры и хватаются. Варвары! Но мужики-то по природе везде одинаковы. С двумя ухажерами одновременно любезничать будешь, помяни моё слово, они не только с кулаками, с ножами друг на друга бросятся! Вот если один умрет, а второй себя грехом убийства запятнает, тоже скажешь, будто не виновата? Люди, может, и не осудят, но Творец-то с неба всё видит!
Девица начала старательно накручивать косу на левую ручку. Я поднажал.
– Нехорошо, дочь моя.
– Простите, святой отец, - робко сказала осунувшаяся Любавушка.
Я покровительственно кивнул.
– А бабка твоя места себе не находит. Жениха тебе выбирает. Ведьму - стерву безбожную, в дом к себе пригласила. Ворожбой да презренными рунами гадательными стены крова своего осквернила. Тоже ведь не о себе, а о тебе думала! Видишь, сколько грехов уже совершилось, а сколько ещё может совершиться, и всё из-за легкомыслия твоего.
Любавочка совсем поникла.
– Простите, святой отец!
На белое платье девушки упало несколько слезинок.
– Полно-полно, дочь моя, - сказал я, только ещё женского рева мне тут не хватало, - вижу, что по глупости своей, а не со зла в грех впала. Значит, дело поправимое. Господь тебя простит. Я отмолю, а ты свечечку возьми, да святому Родиану поставь, он тоже за тебя словечко перед Светлым Владыкой замолвит!
– Спасибо, отче!
– обрадовалась девица.
– Главное, что ты раскаялась, - произнес я, а затем решил перейти к главному вопросу, - только скажи, дочь моя, соблюла ли ты честь свою девичью? Не порочным ли цветком к мужу на ложе пойдешь?