"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
– Надо позвать вашего сына. Как его имя? – вдруг спросил он.
– Мой сынок… Его зовут… Его зовут…
По спине пробежали мурашки, и затылок сковало холодом. Хизаши не мог двинуться от страха, а такое с ним случалось редко. В глубине дыры что-то с противным шелестом и треском пошевелилось, мелькнуло и снова застыло в густой черноте. Хизаши с трудом поднял взгляд и успел посмотреть в расширившиеся зрачки Юдая, как над головой раздался шорох. Затрещали сухие ветки, натужно заскрипел ствол.
Хизаши скинул оцепенение и запрокинул голову. Обвивая длинным щетинистым телом сосну, свою огромную пасть раскрыл нодзути [132] .
Капля
Поначалу тьма была абсолютной. Со всех сторон в ней что-то двигалось, мерзкий запах разложения забивал нос и горло, потом стал виден поток слабого света, падающий из дыры наверху. Удар выбил из Хизаши дух, но все же ему повезло – то, что свалилось на них, почти его не задело, но ощущение колючих волосков было отвратительно до тошноты. Безмолвие длилось несколько ударов сердца.
132
Нодзути – змееподобный древний ёкай, похожий на покрытую жестким мехом толстую короткую гусеницу с огромным зубастым ртом.
И тут Мадока зажег огненный талисман.
– Светлые ками!.. – воскликнул он, и Юдай зажал ему рот ладонью. Но поздно. Звук его зычного голоса заполнил подземную полость, и множество неповоротливых гусеницеподобных тел пришло в движение, зашуршала, потираясь друг о друга, жесткая щетина, затрещали, ломаясь, кости, устилающие земляной пол. И ёкай, провалившийся вместе с ними, поднял верхнюю часть уродливого туловища, и прямо перед лицом Мадоки, озаряемая светом догорающего талисмана, раскрылась чудовищная круглая пасть с острыми зубами разного размера. Смрад, что она исторгала из себя, был подобен зловонному желтоватому облаку, от него содрогались внутренности и вскипала желчь.
– Идиот! – тихо выругался Хизаши, поднимаясь на ноги и взмахивая веером. Мадоку и Учиду отнесло порывом усиленного энергией ки ветра, и пасть нодзути сомкнулась на пустом месте. Щелчок зубов прозвучал оглушительно громко.
– Что это? Что это такое?! – Мадока снова получил возможность орать, позабыв обо всех правилах.
Его ладонь в поисках опоры легла на податливое волосатое тело и глубоко погрузилась в него. Остатки талисмана осыпались пеплом, в последний раз озаряя шевелящийся клубок мелких гусениц, на который приземлился Мадока.
Учида раскрутил нагинату и наставил на большого ёкая.
– Нодзути? – не поверил он. – Не может быть.
– Плевать! – отмахнулся Хизаши и рассек пополам подползшую к нему личинку. – Нас тут сожрут!
Наконец они трое встали спина к спине, ощетинившись нагинатой, катаной и веером. Хизаши не мешал мрак, жмущийся к стенам пещеры, и увиденное вызывало дрожь отвращения даже у него, бывшего хэби. Они угодили в гнездо нодзути – одних из самых старых ёкаев в Ямато, таких старых, что последние века три о них вообще никто не слышал. Нодзути почитались как духи полей и жили на открытых пространствах, предпочитая холмистую местность. Юдай прав, невозможно, чтобы они вдруг ни с того ни с сего обнаружились в лесной норе, под землей, да еще в таком количестве.
Если это западня, то создавший ее поистине пугал.
Нодзути снова поднял массивное тело, направив открытую пасть к дыре на свободу, и заверещал. Хизаши не приходилось слышать более жуткого и выворачивающего наизнанку звука, будто этот то ли крик, то ли писк проникал в уши раскаленными
Почти бесшумно упал под ноги меч, и Мадока зажал уши руками.
133
Дзиммэндзю – ёкай в форме дерева с плодами в виде смеющихся человеческих голов.
– Идиот! – не сдержался Хизаши. Юдай отреагировал быстрее и выступил вперед, чтобы загородить беспомощного товарища. Его накрыла тень огромной гусеницы, и, прежде чем Юдай нанес удар, под ноги ему выкатились нодзути поменьше, и фусинец потерял равновесие.
Это было похоже на конец.
Юдай мгновенно скрылся под шевелящимся ковром, и только созданный им в последний момент барьер не давал зубастым ртам вырвать из его тела куски свежей кровоточащей плоти. Мадока пересилил себя, схватил меч и принялся отмахиваться от ёкаев, но рука дрожала. Хизаши бросил всего один быстрый взгляд наверх, на неровный круг светлого неба, и расправил веер. Пальцы свободной руки складывались в печати – нынешние оммёдзи уже ими не пользовались, но Хизаши откуда-то точно знал, как и что делать, – придавая форму и силу заклинаниям. Нодзути выгнулся, нависнув над ним безглазой мордой. Да и можно ли назвать мордой широкую щель закрытого сейчас рта, без носа и глаз? Когда она начала раскрываться и превратилась в бездонное отверстие в обрамлении зубов, при желании можно было увидеть всего нодзути насквозь.
Хизаши вывернул кисть, разворачивая веер плашмя, и резко провел по белоснежной поверхности двумя пальцами, высекая голубые искры. Ки превратилась в множество тонких игл, сотканных из света. Хизаши отступил и, не теряя концентрации, плавно, танцуя, обернулся вокруг своей оси. И не успели опасть рукава потрепанного хаори, как мерцающие иглы пронзили рыхлое тело ёкая и всех его сородичей. Впитываясь в них, ки жгла изнутри, подчиняясь воле оммёдзи. Разрушительная, устрашающая техника, но чтобы поразить таких существ, она забрала все силы. Хизаши поставил ногу, заканчивая поворот-танец, и пошатнулся.
Нодзути снова заверещал, и сверху посыпались комья потревоженной земли, грозя превратить это место в могилу. Юдай раскидал извивающиеся от боли тварей и заслонил Хизаши собой. Шаг, удар, перехват и снова удар – крик монстра оборвался, и из разрубленного на несколько частей тела потекла зловонная жижа вперемешку с тем, что прежде было людьми, но внутри нодзути превратилось просто в недопереваренную массу.
Мадоку вырвало. Он тяжело дышал, низко наклонившись и сплевывая завтрак.
– Ты нас спас, – признал Учида, протягивая Хизаши руку, перемазанную в вонючей слизи. Несмотря на отторжение, Хизаши принял ее, чтобы не упасть. Казалось, даже неосторожное дыхание фусинца способно было сейчас повергнуть его наземь. Он слабо качнул головой, мол, все потом. Мадока закончил выворачивать желудок, вытер губы и сдавленно произнес:
– Я много всякой мерзости видал…
– Не так и много, – перебил Хизаши и, пошатываясь, приблизился к останкам большого нодзути. Все же он был легендой, но, похоже, отжившей свое. Они даже не успели понять, был ли он одичавшим, потерявшим волю из-за демонической печати, или изначально не обладал развитым разумом. И даже сквозь гадливость у Хизаши пробивалось уважение перед мощью собрата.
Вдруг Хизаши увидел то, чего в теле ёкая быть никак не могло. Он погрузил руку в жидкое месиво, схватил клочок бумаги и незаметно сунул за пояс.