"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Пока выбрались, солнце перевалило за середину небосвода, и облака, блуждающие туда-сюда с самого утра, снова сгустились, роняя на место недавнего побоища плотную тень. И все равно после подземной тьмы со всполохами магии даже такой свет был за радость. Хизаши сел там же, где стоял, все вокруг него мягко кружилось, а звуки доносились как сквозь бумагу, и только жжение на поясе, скорее воображаемое, чем реальное, было четким и ярким. Во рту пересыхало, когда Хизаши начинал об этом думать.
– Вон они! – раздался девичий голос, и из-за деревьев появилась запыхавшаяся Чиёко, за ней спешил Сасаки и ставшая видимой кицунэ, чья шерсть на
– Что вы оба здесь делаете? – потребовал ответа Юдай. Он один еще стоял на ногах, но заметно опирался о древко нагинаты.
– Чиёко-сан вдруг сорвалась с места и побежала обратно, – быстро сообщил Сасаки.
– Что с вами произошло? – шаманка оглядела их и поморщилась. – Где…
Она замолчала и нашла взглядом горстку пепла, что осталась от Наоко. А ведь они так и не узнали, был ли ребенок, или все с самого начала придумано, лишь бы затормозить их путь. Это уже не имело значения, для их неведомого врага и ёкаи, и люди – все были марионетками. Он заставлял их действовать по своим правилам, порабощал, а потом выбрасывал. И Кента тоже стал такой марионеткой, но определенно более важной, а потому пока оставался в безопасности. Лишь бы только успеть.
– Ты как? – тихо спросил Юдай. Хизаши с трудом поднял на него взгляд и криво усмехнулся.
– Я же ёкай, что мне сделается?
– Ты… не ёкай.
– Помнится, ты говорил иначе. Мне повторить?
– Мацумото! – прорычал Юдай и цыкнул. Снова. – Говорил. Но время идет, и… Разве ты сам не видишь, сколько в тебе уже человека?
Хизаши отвернулся и, как назло, наткнулся взглядом на Мадоку. Тот сидел, тяжело склонившись вперед, и рвано дышал. Он не был ранен, но что-то в нем Хизаши насторожило.
– Сасаки! – позвал он, и тот живо откликнулся. – Сасаки, с Мадокой что-то не то.
Арата показывал склонности к рэйки с самого начала обучения. Конечно, Хизаши все равно мог намного больше, но не прямо сейчас. Его хватало лишь на то, чтобы вовремя моргать и ворочать языком, если требовалось что-то произнести. Они бы побрали эту слабость!
Арата притронулся к плечу Мадоки, и тот без звука рухнул на спину. Сердце Хизаши на мгновение замерло в дурном предчувствии. Ему было плевать на этого вечно шумящего, раздражающего, неотесанного балбеса. Плевать, но…
«Помоги ему, Хизаши-кун. Спасая других, ты спасаешь и самого себя».
Голос Кенты снова раздался в голове, будто друг, даже находясь неизвестно где и неизвестно в каком состоянии, все равно чувствовал его, знал его мысли – и пытался направить. Хизаши оперся ладонью о землю, согнул ногу в колене и оттолкнулся, чтобы заставить себя встать.
И рука Юдая снова помогла ему.
– Он отравлен, – сообщил Арата, закончив осмотр. – С кем вы тут столкнулись?
– Нодзути, – ответил Юдай. – Но мы не знаем, был ли он одичавшим.
– Что?! Нодзути? Те самые, которые…
– Так ты можешь вывести яд или нет? – прервал Хизаши зло.
– Я… Да, наверное. Помогите его усадить.
Учида поддержал Мадоку за плечи, не давая упасть снова, а Хизаши смотрел со стороны, как Арата садится позади него и, обхватив за пояс, кладет одну ладонь ему на средоточие ки, а другую – на лоб. Его светлая и легкая ки, похожая на весенний ветерок, потекла в Мадоку, заполняя его меридианы. Хизаши
– Она потеряла душу, – печально сказала Чиёко, не поднимая головы.
– Она умерла.
– Нет, ты не понимаешь. Она потеряла душу до того, как сгорела. Кто-то забрал ее и уничтожил, я не ощущаю ее в мире мертвых. Чудовищно…
Она водила ладонью над пеплом, будто гладила, это было одновременно пугающе и трогательно. Хизаши не мог видеть мир глазами итако, он и человеческими-то глазами не так давно научился смотреть, но ощущал чужую тоску как нечто горькое.
– Кто способен на такое? – меж тем продолжила Чиёко. – У кого есть подобные силы?
– Я не знаю. Но демон он или бог, мы не позволим ему делать что вздумается.
– Ты говоришь почти как Кента-кун, – улыбнулась Чиёко.
А Кента иногда говорит с ним, но Хизаши никому не признается, потому что это не по-настоящему. Просто самообман.
– Тебе кажется, – сказал он. – Оставь ее, ты ничем не поможешь.
Пальцы девушки дрогнули, почти касаясь праха, и сжались в кулак.
– Да. Здесь уже ничем…
Сзади раздался громкий вздох, а следом надрывный кашель. Мадока очнулся, и уставший, но довольный Сасаки с улыбкой уклонялся от кицунэ, вылизывающей ему лицо как обычное прирученное животное. И вскоре, кое-как собравшись, они все снова двинулись в путь, нашли ту самую обходную дорогу, ведущую к одному из многочисленных управлений школы оммёдо и экзорцизма Дзисин, и разделились: Мадока пошел дальше один, еще немного вялый после исцеления, но решительный как никогда. Это столкновение с нодзути и гибель, в сущности, чужой им женщины переключило что-то в нем, Хизаши увидел это по глазам, в которых извечная упертость смешалась вдруг с доселе непривычным ему чувством. Если бы Хизаши спросили, что это за чувство, он бы не ответил, но про себя решил: такому Мадоке он бы доверил жизнь, если бы пришлось. Оглядев спутников, Хизаши горько усмехнулся. Всех их он в той или иной мере знал прежде, но только в этом путешествии начал узнавать по-настоящему.
Сасаки – мягкотелый, слабый, ведомый, который никогда не встанет впереди, а если и сделает это, то лишь для того, чтобы бесславно погибнуть, – внезапно оказался не по годам мудрым, знающим, когда стоит возразить, а когда согласиться, умеющим найти подход к каждой душе и дать ей успокоение. Без него им было бы непросто.
Учида – образцовый ученик школы Фусин, жестокий и справедливый, верящий в воздаяние и несущий его своим оружием, вспыльчивый и готовый сражаться за то, во что верит. И вот он протягивает руку тому, кого должен бы убить, уступает когда должен бы руководствоваться разумом, а не чувствами. Сильный и телом, и духом.
Мадока – пустоголовый и шумный, думающий кулаками, а не головой, любитель развлечься в ущерб делу и учебе, он оказался способен повзрослеть буквально на глазах, и его сострадательность к слабым достойна восхищения.
И Чиёко, девушка-загадка, странная даже по меркам других итако. Она всегда оказывалась поблизости, но никогда не подпускала к себе. Ее чувства, как и сама она, всегда прятались за маской дерзкого мальчишки, но заставляли ее раз за разом кидаться в самое пекло ради дорогого человека, чья взаимность, возможно, лишь проявление дружелюбия.