"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23

Павлищева Наталья Павловна

– Молчишь, – грустно улыбнулась девушка. – Похоже, я все-таки поспешила, да?

– Чиёко, прости. Это было неожиданно, и я не знаю, что тебе ответить.

Кента хотел быть честен с ней, она этого заслуживала. До ее слов он всерьез не задумался, что заставляло ее раз за разом возникать в его жизни, ему казалось это естественным, как редкое, но приятное общение с Учидой, как дружба с Мадокой, как симпатия к Арате. Чувства к девушкам не задерживались в его сердце всерьез и надолго, оно было занято другими стремлениями. Глядя на то, как мама скучает по отцу, он хотел бы однажды тоже обрести человека, с

которым провел бы свои дни до самого последнего вздоха, но никогда еще представлял, с кем бы осуществил эту мечту.

Чиёко хорошая девушка, но…

– Если однажды, когда все закончится, ты захочешь повторить эти слова для меня, – сказал он наконец, – уверен, я найду в себе нужный ответ.

Он раскрыл ладонь, и Чиёко вложила в нее свою.

– Мне нравится твоя прямота, – сказала она с улыбкой.

Ее пальцы были теплыми, Кента сжал их осторожно, надеясь, что она не решит, будто он просто ее жалеет. Другой такой, как Чиёко, он никогда не встречал и едва ли встретит.

– Ай! – Чиёко дернулась, и Кента разжал пальцы. Точнее, попытался, потому что их с девушкой ладони будто приросли друг к другу, и от них по телу начал разливаться жар. Дыхание перехватило, и грудь пронзило острой болью. Кента едва не рухнул на колени. В глазах потемнело, он зажмурился, и в мельтешении красных пятен под опущенными веками ему примерещился преисполненный ненависти взгляд.

Кента не заметил, когда Чиёко все-таки смогла отшатнуться, а он рухнул на колени, невидяще уставившись в землю. Сердце колотилось о ребра, и Кента понял, что боится. До одури боится – и это не его страх. То, что затаилось в нем, испугалось чего-то настолько, что не сумело сдержаться.

– Кента? Кента? – Чиёко не побоялась снова прикоснуться к нему и помочь встать на ноги. – Что произошло?

Их окружили вернувшиеся с той стороны друзья, и Кента нашел взглядом Хизаши.

– Я знаю, – выдохнул он. – Я знаю, как его изгнать.

– Говори.

Кента обернулся к Чиёко.

– Помнишь, ты помогала мне попрощаться с отцом? – Она кивнула. – Ну же, Чиёко-тян, ты тоже должна была догадаться.

Он говорил так, потому что за считанные мгновения до того, как она кинулась к нему на помощь, он будто заново, очень быстро, пережил тот эпизод из пещеры в глубинах Ёми, снова увидел тающий силуэт отца, отблески зеленого пламени на неровных стенах и слова, произнесенные итако напоследок. Странно то, что Кента не помнил, чтобы прежде слышал их. Ему казалось, сказанными под конец душой отца словами было признание в любви к семье, но нет. Что бы ни заставило их с Чиёко стереть это из памяти, оно вернуло воспоминания именно сейчас, когда те были необходимы.

– Да о чем вы? – не выдержал Мадока. Арата тихо шикнул на него, лисица оскалила клыки.

– Я не понимаю, – пробормотала девушка, опустив взгляд на свои руки. – Как я могла забыть?

Чиёко стояла за спиной Куматани Сугуру, и их фигуры будто стали продолжением друг друга. Ее тонкие пальцы легко касались того, чего невозможно было коснуться, – его души. Их окутывало слепящее сияние, погасшее тогда, когда юная итако разжала пальцы. Пещера снова потемнела, дрожал только негреющий огонек костра на костях. Чиёко судорожно вдохнула, и взгляд ее прояснился.

–

Слушай, что я скажу, – велела она не своим голосом. – Я сделаю это лишь один раз.

Ее слова в тишине падали тяжело, точно камни, Кенту погребало под ними. Он не мог поверить, что все это по-настоящему, так же, как не мог до конца понять смысла. Чиёко сделала паузу и более тепло, по-человечески, закончила:

– Я не бросал вас. Я вас любил.

Все было именно так, и то, что передала застрявшая во тьме Ёми душа, стало ключом к спасению. Отец, отдавший жизнь в надежде помочь своему ребенку, спустя только лет все же смог это сделать. Его отчаянное послание нашло проводника.

– Папа, – проронил Кента, и глазам стало горячо.

За него плакала Чиёко, слезинки скатывались по ее щекам и срывались с дрожащего подбородка. Она казалась такой несчастной и такой одинокой в том, что могла почувствовать и осознать лишь она одна. Невеста ками, говорящая с мертвыми.

– И все же… – начал Мадока, и тогда уже Хизаши просто сунул ему кулак под нос, и тот напряженно засопел, но заткнулся.

– Мою бабушку звали Чинацу, – глухо заговорила Чиёко. – Она была сильной итако, но не настолько, чтобы не потерять зрение. Она была мне ближе, чем мать, и умирая, она сказала, что часть ее навсегда останется со мной. Я не удивилась, ведь те, кто видит мертвых, не так страшатся потери. Однако бабушка Чинацу говорила вовсе не об этом.

– Она передала тебе свои силы? – угадал Учида.

– Верно. И не только их. После ее смерти мне стало тесно в своем клане, я чувствовала, что предназначена для чего-то большего. И я сбежала из дома. – Ее взгляд обратился в прошлое. – Стала мальчиком по имени Томоё, пока родственники повсюду искали меня и порой были ближе, чем сами думали, ведь тогда в замке Мори мы почти пересеклись, но удача осталась на моей стороне. И я встретила Кенту. В тот миг я сразу ощутила, – она невольно улыбнулась, – будто знаю его много лет.

Кента поймал ее теплый взгляд и тоже улыбнулся. Она продолжила:

– Путешествие, из которого я вернулась накануне этой истории с демоническим мечом, помогло мне во всем разобраться. Кента-кун, – она твердо посмотрела ему в лицо, – я узнала тебя не так давно, но все же нас кое-что связывало уже много лет.

– Я знаю, – неожиданно для самого себя кивнул Кента. – Твоя бабушка была той шаманкой, что помогала родителям создать эти четки, охраняющие меня от зла.

– И той, кто принял последний вздох твоего отца.

Этого Кента не ожидал, и боль, что он испытал, услышав историю Ниихары-сэнсэя, накрыла с новой силой. На этот раз рядом был Хизаши, его ладонь легла на спину, будто стремясь удержать от падения.

– Прости, но это моя бабушка по просьбе твоего отца привязала его душу к этому миру. И он не отправился на перерождение, а угодил в плен Ёми, – призналась Чиёко. – Его желанием было не покидать мира живых, пока он не сможет спасти своего сына.

Кента не мог сейчас смотреть ни на нее, ни на сочувствующие лица друзей, поэтому запрокинул голову, глядя в пасмурное небо. Надо бы радоваться, что все, наконец, обретает смысл, становится цельным и хотя бы немного понятным, да что-то совсем не радостно.