"Фантастика 2025-3". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Ещё сегодня предстояло переупаковать свои бесчисленные пробирки, реактивы и прочие драгоценные мелочи. По правде говоря, у Йеруша не так уж много вещей. Казалось невероятным, что спустя годы странствий, на протяжении которых Найло обрастал проектами и идеями, он всё ещё умудряется распихивать своё добро по двум рюкзакам. Один рюкзак — небольшой, из тонкой кожи, неистираемой и непромокаемой. Внутри — важнейшие документы, черновики работ и изысканий, который Йеруш считает главнейшими сегодня, кошель с деньгами и всякими нужными мелочами, фляга с водой, смена белья, порошок грибов-серошляпок, помогающий от нагноений, ещё какие-то мелочи, словно говорящие: «Никто не знает, куда этого эльфа занесёт завтра, и нужно быть готовыми ко всему». В этом же рюкзаке Найло таскает большой потёртый конверт из красной
Второй рюкзак Йеруша — большущий, размером едва ли не с пол-Йеруша. Там хранятся разобранные распорки, запас всевозможной посуды, банки, пузырьки и пакетики, обилию и разнообразию которых позавидовал бы, пожалуй, какой-нибудь аптекарь — с той лишь оговоркой, что среди пузырьков Найло не было никаких лечебных составов. В том же рюкзаке ездили запасы писчей бумаги, дорожные пузырьки-непроливайки с чернилами, перья, тряпочки для их чистки и ножички для заточки, а также грифельные карандаши, мелки, мотки верёвки, разноразмерные складные ножи и пара ножниц, одни маленькие и одни здоровенные. Запас одежды на всякие случаи жизни и кое-какая обувь, гребень, зубные палочки, жевательная смола из Чекуана — от головной боли, миска, тонкое одеяло, ложка, чашка, мягкие выстиранные тряпочки, горикамень, толчёный уголь для очистки воды, несколько плотно свёрнутых котомок, соль и прочие необходимые в разъездах вещи. Этот рюкзак был сделан из толстой кожи, снабжён укреплёнными лямками на скобах, и нести его самостоятельно Йеруш мог разве что в дни особого прилива сил, да и то медленно и недалеко.
Едва Йеруш закрепил последнюю пробирку в штативе, как на поляну притрусил посланный Юльдрой жречонок — Юльдра интересовался, не надо ли чего почтенному учёному, потребуется ли ему помощь при сборах в дорогу и желает ли он посетить малое торговище, которое ожидается сегодня после завтрака, когда на вырубку заявятся местные люди из юго-западных селений и котули из юго-восточного прайда.
Почтенный учёный весьма оживился, выдал жречонку список реактивов, которые он желает получить (всякие мелочи вроде особых камешков и сока некоторых растений — то, что могут принести из леса собиратели еды… а что ещё возьмёшь со жрецов?) и выразил решительнейшее желание посетить малое торговище всенепременно и в числе первых. А также строго заявил, что свои вещи уложит сам и оторвёт руки всякому, кто пожелает оказать ему помощь. И велел жречонку передать Юльдре: когда Храм остановится в юго-восточном прайде котулей, почтенный учёный Йеруш Найло горячо возжелает, чтобы кто-нибудь поводил по тамошним водным источникам.
Последние слова Йеруша заглушил треск кряжичей — он пришёл из леса за северо-восточным краем вырубки и докатился аж до самого синего озера. В треск вплетались чьи-то истошные вопли и басовитое мяуканье, в котором было нечто, явно указывающее: мяуканье издаёт не горло зверя.
Жречонок и Найло посмотрели друг на друга, Найло выругался, а жречонок вспыхнул бешеным ужасом в глазах, скороговоркой убедил Йеруша, что всё понял, и принялся отступать к озеру, испуганно глядя на трещащие кряжичи и пытаясь держаться так, чтобы Йеруш находился между ним и кряжичами. Получалось это так себе, поскольку деревья были повсюду. Судя по раздающимся с вырубки людским возгласам, мужчины-жрецы торопились на скрежет и мявы, а женщины — напротив, подальше от мявов, в сторону Йерушевой поляны с синим озером. Найло нырнул в палатку, сунул свои драгоценные записи в рюкзак, на ходу закинул рюкзак на плечи — и тоже рванул на звуки.
Он почему-то был уверен, что трески, взмявы и вопли как-то связаны с Илидором.
***
Когда Найло примчался наконец к тому месту, где трещали и орали, он весь взмок, задыхался, шипел и из последних сил ругался на дурацкого дракона, которого унесло так далеко в этот совсем не безопасный лес. С трудом протолкавшись через полукольцо жрецов, Йеруш узрел невероятное.
Илидор, сердито скаля зубы на жрецов и подрагивая крыльями, прижимает
Жрецы солнца стоят перед Илидором полукругом. С восторгом и ужасом переглядываются жречата. Взрослые жрецы и немногочисленные жрицы молчат, выражение лиц у них очень схожее и притом совершенно непередаваемое. Трое местных жрецов, молодые, взъерошенные, очень нелепые в голубых мантиях, глядят на придавленное Илидором существо с нескрываемым злорадством.
Шестеро собратьев этого придавленного стоят-подпрыгивают за образованным жрецами полукольцом, громко взмякивают, метут хвостами, явно не понимая, что им делать. Их лица — почти человеческие, безволосые, только у некоторых растут короткие вибриссы, а глаза у всех — круглые, с узкими зрачками и без белков, а челюсти немного выдаются вперёд. У некоторых на лицах и ушах намотаны полосы бинтов – явно старых и не прикрывающих никаких ран. У двоих в кошачьи уши продеты тяжёлые кольца-серьги.
Поодаль исходит дымком чьё-то развороченное гнездо. Ещё дальше Йеруш замечает обрубки — на первый взгляд кажется, что еловые, но потом Йеруш понимает, что это части местных зверодрев — хвощей, которые очень не любят, когда чьи-либо ноги ступают на землю, которую они считают своей территорией. Присмотревшись, Йеруш видит на рукавах рубашки Илидора несколько еловых колючек.
— Илидор! — через толпу протискивается Фодель — встрёпанные волосы, миловидное круглое лицо сейчас по-лошадиному вытянуто, голос подрагивает. — Илидор, друг мой! Пожалуйста, отпусти котуля!
Дракон смотрит, как к нему приближается жрица, как её лицо приобретает обычную круглую форму по мере того, как она походит всё ближе и понимает, что Илидор не собирается вредить этому нелепому существу, которое вдавливает лицом в землю, держа за шкирку. Но Илидор не сознаёт смысла слов Фодель, просто смотрит на неё, и его оскал как-то очень естественно перетекает в искреннюю сияющую улыбку. Он рад видеть свою приятельницу-жрицу.
— Мой друг!
Фодель подходит к дракону, одной рукой крепко стискивая мантию под горлом, второй рукой касается запястья Илидора. У неё ледяные пальцы, и дракон вздрагивает.
— Илидор, пожалуйста, отпусти котуля! Это не враг! Это наш гость!
Дракон моргает раз, другой, мотает головой, встряхивает человеко-кота, и тот наконец поднимает лицо. Оно выражает бесконечное терпение.
— Гость? Вот это?
Фодель, пользуясь тем, что стоит спиной к своим собратьям, делает страшные глаза и одними губами, не переставая мило улыбаться, шепчет что-то очень похожее на «твою мать», а вслух негромко произносит:
— Наш гость из прайда. Уважаемые котули, — быстрый кивок-поклон в сторону стоящей в стороне группы, — пришли узнать больше про отца-солнце и свет, способный развеять…
— Ладно, ладно. Хорошо. Если гость… Нет, ты действительно уверена, что это гость?
Фодель снова делает страшные глаза. Илидор снова с огромным сомнением оглядывает болтающегося в его руках котуля и неохотно разжимает пальцы. Котуль пружинисто поднимается, отряхивает штаны. Хвост его подрагивает, как растревоженная змея, верхняя губа подёргивается. Илидор несколько мгновений недоверчиво смотрит на котуля, потом прижимает ладонь к груди.
— Извини. Я был напуган.
Котуль бочком, медленно поправляя рубашку, отходил от дракона и глаз с него не спускал. Он знал, что дракон врёт. Котулю Ыкки, несмотря на молодость, уже много раз доводилось водить людей-торговцев по тропам Старого Леса, а потому Ыкки очень точно знал, что напуганные люди не ведут себя так, как этот, золотоглазый.