"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20

Емец Дмитрий Александрович

Иконников слева мелькал недолго, исчез спустя всего пару секунд. Что ж, как и было говорено, каждый сам за себя. Роман попёр почти нагло, практически беззастенчиво — едва прячась за полупрозрачными «стволами». И вскоре увидел, кто вдруг решил опередить его в расправе с единобожцами.

Белотелые почему-то не стреляли. Короткие гладкие жезлы, загнутые на манер старинных пистолетов покоились на спинах без всяких креплений и были как бы приросшими к поверхности скафандра, которая издали казалась уже не глянцевой даже, а приторно-белой. Не высовываясь под заградительный огонь

пулемётчика, они как ждали чего-то. Или кого-то.

И дождались.

Первого протоволна прошла насквозь: хилая грудная клетка потрескалась от следующего вдоха и посыпалась прахом. Ксенос даже сделать ничего не успел — так и осел, сложившись втрое. Только вот Роман забыл, как это теперь. От неожиданности дёрнул опорной рукой, и потому «вопль» ПИМа поразил наповал только одного. Второй отпрыгнул и невообразимым по быстроте движением выхватил из-за спины гнутый жезл. Но и только.

Пулемётчик заметил его раньше — три пули прошили «ферзя» со спины, украсив скафандр контрастно-красными розами выходных отверстий. Его предсмертный крик был точь-в-точь переливчатым кличем коршуна перед близким дождём.

Роман быстро сдвигался вбок, ни на миг не выпуская из поля зрения место, откуда работал пулемёт. И вскоре разглядел тех, за кем гнался столько времени. И, главное, среди них — её…

Узкая спина в приталенном сером комбинезоне, волосы по гладкой коже затылка едва наросли, но даже с такого расстояния заметно, что они светлые, почти блонд. Он видел Ольгу всего секунду, бегущей куда-то прочь, в призрачном сиянии. От него.

Сердце заколотилось бешено. Дыхание сбилось, а горло онемело, будто анестетика наглотался. Кадрами из цветного, но беззвучного фильма пронеслись моменты их совместной жизни, и болезненным метрономом застучала мозг одна и та же мысль — притворство, притворство, притворство. Даже её желание забеременеть любой ценой было ложью.

Вот это Роман должен бы, наверное, ощутить при виде Ольги. Но нет. Ничего не было. Сердце — стылый сухой камень, по трещинам которого стекает змеиный яд. Дыхание ровно, а мысли чисты.

Убивать.

Пулемёт работал куда-то в сторону Иконникова, и это дало Роману время на рискованный спринт. Он рванулся, жалея только об одном. Что сначала придётся разобраться с прикрытием, и только потом бежать дальше, за ней.

Фанатики проморгали его. Он влетел в наспех сооружённое из обломков колонны гнездо, как лихой гусар во фланг зазевавшейся пехоте. Его встретили двое — не испугом, но удивлением. Один даже успел схватиться за штык-нож от сто двадцать первого калашникова.

Что это было, не понял, наверное, никто. Мир стал белым, острым. Мир превратился в боль, как тогда, при разговоре с Кислых в шатре возле полумёртвой Бристоу. Роман очухался метрах в трёх от места, где только что наслаждался хрупким эффектом неожиданности. Теперь он лежал у колонны, глядя как на чешуйки пола с его лица летят бусинки крови.

Они возвышались над людьми, как оживший ансамбль изваяний Плеяд, наполовину уцелевший в Цюрихе: величественно и надменно. Две держат за горло болтающих ногами единобожцев, а третья пристально смотрит на него из-под фарфора безликой

маски. И клекот, этот чёртов клёкот, что отзывается где-то в подсознании мельтешащей паникой — бежать! бежать!

Заткнуть тварей!

Роман подскочил, вскинул излучатель. Думал, что делает это быстро. Но в сравнении с белой троицей оказался сущей черепахой.

Она выбила оружие и схватила его за горло даже до того, как палец коснулся спускового крючка. Светящийся глянец её лица отразил его собственную физиономию — перекошенную, раскрасневшуюся от запертой в голове крови. Белотелая держала Романа на расстоянии вытянутой руки. Так, чтобы он не мог достать её. И наслаждалась.

Но недолго. Единобожец умудрился проткнуть душившую его руку штык-ножом, от чего вздрогнули все три белотелые. Хватка ослабла всего на миг, но ровно настолько, насколько было нужно. Роман подцепил большой палец гигантши и рывком заломил его.

Кислород пустил перед глазами красные круги. Он упал на пол и пополз спиной вперёд, хоть руки-ноги почти не слушались. Боевой опыт и логика кричали, что это — конец. Что он не успевает ровным счётом ничего. Что его прикончат гораздо раньше, чем удасться очухаться. И когда взгляд прояснился, смертоносным светящимся ангелом перед ним уже стояла белотелая. Только вот почему-то не нападала, а из-под маски сквозило… удивление.

Единобожец что-то кричал, остервенело работая штык-ножом. А под ним дёргалась поваленная и окровавленная статуя одной из Плеяд.

Трескучим воплем заложило уши. Роман бросился в обход своей опекунши, пока та не пришла в себя, — инстинктивно, не раздумывая. К недавним врагам. К людям, чтобы как те собаки при виде волка, вынужденно сбиться в стаю. Иначе шансов нет ни у кого.

Вторая Плеяда, казалось, одним движением сломала другому единобожцу шею и приблизилась к посмевшему убить сестру человеку. Но он каким-то чудом среагировал и отпрянул, взмахнув перед собой спасительным оружием. Это дало Роману те две секунды, чтобы успеть до хруста шейных позвонков победителя белотелой.

Он запрыгнул на точёную белую спину и вцепился древесным клещём — единственное, что успевал наверняка. Но сомкнуть «замок» на шее не вышло, она просчитала этот ход на раз. Какой-то дикий прыжок на месте, и вот он уже опять распластан по полу.

Пулемёт!

Привычная металлическая прохлада огнестрела была невообразимо приятна. Прямо перед Романом оказалась тонкая спина нависшей над внезапным союзником инопланетной мегеры. Справа её сестра: глядит на него, готовая ринутся и раскромсать тонкими длинными руками. И выбор.

Пока одна держит тебя в фокусе взгляда, во вторую не попасть ни при каких обстоятельствах. Роман знал это. Но всё же нажал на спусковой крючок.

Так и вышло: его опекунша не двинулась с места, зато та, что была спиной, точно глаза на затылке отрастила — кошкой-переростком сиганула вбок прямо из-под огня! Единобожец наверняка мысленно перекрестился — или что они там у себя делают? — потому как пули прошли мимо него в каких-то сантиметрах. Не будь дурак, он вмиг оказался рядом с вооружённым безопасником, выставив перед собой штык-нож.