"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15

Закалюжная Людмила

– Да, пожалуй, пора где-то поселиться, – согласился командор и посмотрел вниз через борт, прежде чем захлопнуть фонарь кабины.

Бывший император все еще сидел в кресле близ парапета, но вскоре поднялся и сделал нетвердый шаг в сторону от обрыва. Перегнувшись через парапет, он глянул на волны, бьющиеся об отвесную скалу, и, тяжело опираясь на трость, зашагал прочь.

* * *

Котхи, вероятно, полагают, что только им решать, в какой момент положить конец истории человечества. Это заблуждение вызвано тем, что они шли к своему могуществу

слишком коротким путем. Они убеждены, что вселенная состоит лишь из материи, информации и энергии. Их путь был слишком прям, и они прошли мимо многого из того, что составляет ныне необъятное духовное богатство выходцев с Земли.

Преподобный Диоген Арктурский, богослов, настоятель планеты-монастыря Гермит, XXVIII век

Буфетчик едва не свалился в обморок, когда через порог заведения перевалился здоровенный енотище. Попытка выгнать наглое животное завершилась тем, что оно превратилось в мальчика, одетого в черные шорты и полосатый джемпер. За ним вошел какой-то рыжий, патлатый, тощий престарелый бродяга в драных джинсах и желтой футболке с красной надписью: «No pasaran!» Он сел за столик у окна и щелкнул пальцами, заявляя таким образом о готовности сделать заказ.

– К стойке подойдите и скажите, чего изволите, – мужественно заявил буфетчик. – У нас официантов нет. Вчера последнего рассчитали.

– Ты что творишь, шельма?! – На пороге возник хозяин заведения, гладко выбритый мужчина средних лет. – А ну, обслужи как полагается! А то вслед за ними вылетишь.

Буфетчик тут же накинул на руку полотенце, схватил блокнот и карандаш. Но не успел он метнуться к посетителям, как из гладко выбритого лица владельца придорожного кафе начали стремительно расти густые всклокоченные седые волосы. Через мгновение на буфетчика в упор смотрел мерзкий косматый низкорослый старикашка. Из копны седых волос и всклокоченной бороды торчал только нос и светились два нечеловечески огромных зеленых глаза. Длинная зеленая хламида волочилась по полу, узловатая рука сжимала обычную деревянную трость.

– Так вот, – заявил этот оборотень голосом, не терпящим возражений, – подай-ка нам три порции окрошки, шашлычок из баранинки каждому, а на десерт – клюквенный пудинг. Но его попозже принесешь – с чаем.

Буфетчик едва не сказал, что шашлык у них только свиной, а пудингов вообще никаких не водится, но вовремя сообразил, что это не пойдет ему на пользу. Он, пятясь и кивая, задвинулся за стойку, а потом, стараясь не потерять из виду странных посетителей, так же спиной отступил в подсобку. Вскоре хлопнула входная дверь, и донесся топот ног убегающего человека.

– Как думаешь, вернется? – поинтересовался Смайли.

– Это вряд ли, – отозвался Чатул, приближаясь к стойке. Он взял с нее стеклянный кувшин с мандариновым соком и три стакана.

– Я хочу вишневый, и лимончик прихвати, – заявил Крошка-Енот, сок в кувшине тут же поменял цвет, вкус и запах, а на столе сама собой возникла пара лимонов.

– Итак,

зачем звали? – поинтересовался Смайли, разливая сок по стаканам. – У меня парочка на подходе в кои-то веки. Надо решить, выпускать их или здесь оставить.

– Человечество в опасности, – ответил Крошка-Енот.

– Оно всегда в опасности, – тут же отозвался Смайли и одним глотком осушил стакан.

– Верхняя Ложа в очередной раз испытывает крайнюю озабоченность бесконтрольным распространением людей по галактике, – сообщил Чатул.

– Ложа всегда чем-то озабочена, – заметил Смайли, наливая себе еще сока. – И я понимаю, почему. Пока люди не заполонили галактику, цивилизации рождались и умирали, вливаясь в сообщество котхов. Каждая планета, пригодная для жизни, за миллионы лет давала сотни урожаев носителей разума и духа. Когда появились люди, занятые ими планеты перестали давать всходы. Древние котхи уходят в небытие, новых становится все меньше. Я этим тоже озабочен.

– Но это не повод для уничтожения человечества! – возмутился Крошка-Енот.

– А что тогда повод? – поинтересовался Смайли, но этот вопрос остальные двое пропустили мимо ушей.

– Но мы без них уже не можем! – не унимался Крошка-Енот. – При всей своей ущербности только люди способны на столь сильные и глубокие чувства, на творчество, перед которым меркнет сияние звезд, на любовь, которой нет предела. Даже Высшие внимают их музыке, купаются в эманациях их любви. И только люди способны проложить путь за пределы того совершенства, которого достигли мы. Как можно всерьез думать о том, чтобы убить надежду?!

– Оставь при себе свои дурацкие фантазии! За какие пределы? Кого совершенства?! Они даже после смерти просто исчезают! Уходят в никуда, превращаются в ничто… – Чатулу казалось, что он поставил точку в разговоре, но не ту-то было…

– Если мы не знаем, куда они уходят после смерти, это не значит, что они просто исчезают, – не сдавался Крошка Енот. – Это тайна, на которую мы просто закрываем глаза. Мы просто стараемся не замечать того, что не в силах понять.

– И все-таки, даже способность мыслить, которой обладают люди, разумом можно назвать весьма условно, – вскользь заметил Смайли.

– Это почему?! – изумился Крошка Енот и начал жевать лимон, как яблоко – вместе с кожурой.

– Ну, возьмем ту же Игру, – попытался растолковать Смайли. – Казалось бы, что может быть проще: стоит погибнуть, и твое существование становится практически вечным. Но они упорно стараются выжить. Выжить, чтобы потом умереть.

– Но многие продлевают свою жизнь на несколько столетий, – возразил Крошка Енот.

– По сравнению с вечностью – это ничто… – Смайли выпил очередной стакан сока и с тоской посмотрел на опустевший кувшин.

– Пока речи об их уничтожении не идет, – включился в разговор Чатул. – Пока ставится вопрос об ограничении их экспансии. Но я другого опасаюсь. В них становится все меньше того, что ценно для нас. Примитивные инстинкты все сильнее овладевают большинством из них. Они постепенно теряют не только величие духа, но и самое элементарное – тягу к прекрасному, способность любить, совесть, чувство вины. Если так будет продолжаться, то рано или поздно Верхняя Ложа сочтет их существование нецелесообразным.