Фантастика. Журнал "Парус" [компиляция]
Шрифт:
Мы народ тренированный насчет раскачки — и внутренней, и внешней. Нас просто так страхом не прошибешь. Пугливым на «бетах» делать нечего — не для них эта работа.
«Восьмерка», например, ухитрилась выскочить из туннеля в атмосфере симпатичного красного гиганта. Но ребята не сдрейфили. Искупавшись в плазме, они успели дать полный стартовый рывок и унесли ноги из самого пекла.
А на «десятке» — и того хлеще. Врезались в окрестность черной дыры, хорошо еще — в эргосферу, откуда можно было убежать.
Странно ли, что, обретая опыт, никто или, скажем, почти никто из нас не стремился дважды оседлать «бету»? На первый раз
Среди нас это вроде поверья, что ли… Поверья, стартовавшего вместе с капитаном «семерки», легендарно удачливым Рахмакришной, тем, который вел знаменитую «Бету-3»… Нельзя лететь второй раз — быть беде! Да если б лететь! Если бы ты чем-то управлял и от тебя что-нибудь зависело… Так ведь нет! Туннель управляет тобой и твоей судьбой, начисто отрезает от внешнего мира, и ты вообще начинаешь сомневаться — существует ли этот внешний мир и разумны ли его законы. Врезаться в ту или иную пакость на выходе — еще полбеды, главное в ином — туннель как-то забавно перетасовывает информацию, фрагменты памяти мечутся, как цветные стекляшки в детском калейдоскопе, выстраивая десятки реальностей, каждая из которых ничему не соответствует. Такова цена, которую приходится платить за краткое — для тех, кто наблюдает извне, очень краткое — пребывание в совершенно искусственном и весьма по-дурацки запрограммированном информационном канале, именуемом бета-туннелем. Но об этом у нас не принято говорить. В конце концов, нормальное мировосприятие восстанавливается довольно быстро — лишь бы выскочить благополучно и своевременно. Отпечатки остаются — не без этого. Ощущение безотказной триггерной ячейки в гигантском полупьяном компьютере, путающемся в начальных строках таблицы умножения, еще долго преследует тебя, но — лишь бы выскочить благополучно и своевременно…
Не здесь ли истинный источник поверья? Не в этом ли непередаваемом ощущении? Или в полном непонимании тех безымянных и никак не умещаемых в горизонты человеческих понятий проектантов, которые сумели пронизать Вселенную сверхсложной сетью бета-туннелей, созданных, быть может, вовсе не для транспортировки в будущее или к центрам иных галактик, а кто знает, с какой целью? Безграничный контроль над любой точкой космоса, или просто вселенская суперканализация, или, черт побери, какая иная воплощенная светлая мечта, катастрофически красивая и тем более убийственная?.. В полном непонимании — столь превосходной питательной среде для страхов и предрассудков… Бесшабашный Жак Дюфре, на счету которого был один из самых первых туннелей, не посчитался с зарождающейся традицией — решил испробовать кабину-одиночку из побочной серии. Эти кабины отлично туннелировали, а вот судьба Жака испытания не выдержала… Случайно ли встретилась на его пути проклятая микрозвезда?
Вот и я пошел наперекор суеверию, которое после гибели Жака стало превращаться в неписанный закон.
А теперь все мы будем расплачиваться…
— Теперь все мы будем расплачиваться за твой чертов атеизм, — говорит Дон.
Говорит вполне серьезно, и вдруг я словно бы кожей ощущаю импульс взаимного озлобления.
«Ничего себе поездочка в будущее! — мерцает во взгляде Марио. — Провалитесь вы все с такими идеями… Куда ты увлек нас и что с нами будет?..»
У Дона сжимаются кулаки.
Чувствую — он не прочь зубы мне высадить за наплевательское отношение к общепринятым табу, за нарушение простых и потому безусловных правил, писанных
И у меня тоже — настоящий внутренний взрыв. Хочется вскочить и разыграть роль взбесившейся гориллы, — орать, бить себя в грудь и запугивать, запугивать, запугивать…
Хочется вогнать этих слизняков в истинно животный страх.
Они решили, что бета-туннель лишь для таких, как я, лишь мне можно застревать в нем или красиво сгорать в момент выхода, а их предназначение — делиться мудрыми объяснениями и глубоко сожалеть о случившемся. Случившемся не с ними!..
Но так не будет, не будет! Гореть, так вместе, потому что туннели сквозь Вселенную, туннели в наше будущее — общая игра, и никому не дано выйти из нее на полпути. Здесь нет полпути — нет такого понятия, нет ни остановок, ни пересадок, никаких «Гуд бай!» и «Чао!», освобождающих от сотрудничества. Есть движение от общего начала к общему концу, нравится это или нет…
И я готов вбить в любого из них эту общность…
Еще немного, и кто-то из нас бросится в атаку с выставленными кулаками, а потом пойдут в ход блейзеры, — этого не миновать. И мы исполосуем сжимающееся пространство кабины лучами превентивных ударов, разрежем друг друга и общие стенки, чтобы впустить сюда застеночное ничто и бесповоротно — теперь уже бесповоротно — выпасть из времени…
Бред! Настоящий приступ коллективного бреда, за который мы все будем расплачиваться…
— Теперь мы все будем расплачиваться за твой чертов атеизм, — повторяет Дон, но совсем уже иным тоном.
И вдруг начинает смеяться, как только он один и умеет. Великолепные зубы блестят, волосы рассыпаются, колени подрагивают. За ним вступает Марио. Он смеется спокойно, смакует смех — трудно поверить, что этот образцово-выдержанный парень способен взорваться миллионом восклицаний и жестов через несколько секунд после полета или тренировки. Я смеюсь едва не до слез.
Нет, это не истерика. Это вполне здоровый смех, необходимый и, возможно, спасительный. Впрочем, спасительный от чего?
Кальма выключается первым. Он мгновенно становится серьезным и ко всему готовым — настоящий испытатель люкс-класса.
— Что скажешь? — обращается он ко мне.
— Эффект лягушки, — отвечаю я, продолжая смеяться.
Кинг уже затих. Он исследует меня долгим взглядом.
Вот уж проблема, так проблема — ребята уверены, что однажды проскочивший туннель знает некие правила, на худой конец, владеет петушиным словом. Если бы! Но ведь правил-то нет — тех правил, тех выходов, о которых любят рассуждать в логически безупречном внешнем мире, здесь попросту не существует.
— Приступим, что ли? — спрашивает Кинг.
И мы не спеша — куда уж тут торопиться? — перебираем все возможные и невозможные варианты спасения.
Впрочем, у нас нет выбора, и смешно думать о всяких там «лучше» или «хуже». А самое забавное — застрять в туннеле бета-кабина никак не может. Если верить теории, кабина должна немедленно испариться или уйти в собственное будущее, разумеется, очень далекое и светлое. Если верить табло и своим ощущениям — мы живы и на самом деле застряли, а будущим и не пахнет. На экране горит красная буква «бета», а все датчики внешнего информатора на абсолютном, так сказать, нуле. Окружающий мир словно потерял свои характеристики — похоже, мы и вправду вывалились из него. Вывалились, и почему-то проголодались, и чуть не перерезали друг друга, и сейчас мирно обсуждаем безвыходность положения. И живы, вопреки всем законам природы.