Фантастика. Журнал "Парус" [компиляция]
Шрифт:
— Нет. Разговор закончен.
— Я не уйду до тех пор, пока не получу разрешения!
— Я вызову охрану.
— Не успеешь! — отец выхватил из-под плаща ружейный обрез, похожий на старинный тяжелый пистоль. — Подписывай, если хочешь жить!
— Спокойней, — психиатр мизинцем осторожно отвел ствол ружья немного в сторону. — Если это шутка, то весьма неуместная.
— Это не шутка! Ты же психолог! Специалист по копанию в человеческих душах! Загляни мне в глаза и сразу поймешь, что сейчас
— Ладно, — очень медленно, явно сдерживая дрожь в пальцах, психиатр каллиграфическим почерком вывел на заявлении: «Согласен». — Интересно, что вы собираетесь делать дальше? Предупреждаю, как только вы отсюда выйдете, я подниму тревогу.
— Не подымешь, могу поспорить, — с мстительным торжеством сказал отец. — Постесняешься!
Обрез в его руках с хрустом развалился. Картонные трубки и обрывки тонированной под вороненую сталь фольги полетели в мусорную корзину, а искусно вылепленный из хлебного мякиша приклад — через форточку на соседнюю крышу, где, утробно воркуя, прогуливались жирные городские голуби.
Мальчик ожидал его, сидяна корточках напротив двери.
— Ну как, папа? — спросил он. — Дядя разрешил нам идти? Он больше на нас не сердится?
— Что ты! Дядя просто в восторге!
— Ну и желание у вас! — старший советник отдела контроля лояльности даже присвистнул. — Лицензия! Суточная! В такую пору года! Я бы от такого и сам не отказался.
— Я восемь лет ожидал очереди.
— Другие и побольше ожидают.
— Может быть. Но сейчас подошла именно моя очередь, а не чья-то еще. Думаю, вы не будете возражать.
— Возражать — моя обязанность. Я должен быть уверен в вашей полной и безусловной лояльности. А доказать ее — дело не простое, — советник встал и заложив руки за спину, подошел к окну. — Очень не простое! — повторил он, задумчиво глядя куда-то в мутную даль.
Умное и красивое лицо советника хранило следы всех без исключения человеческих пороков, а серебристо-голубой элегантный костюм, галстук бабочкой и ослепительные манжеты свидетельствовали о вполне определенной жизненной позиции, явно не обеспечиваемой скромными чиновничьими заработками.
— Простое или непростое, но я своего добьюсь, — без нажима сказал отец. Он прекрасно понял весьма прозрачный намек советника, но все же решил повременить со взяткой.
— Вы так в этом уверены? — советник едва заметно улыбнулся.
— Абсолютно.
— Тогда начнем с самого простого. Вы член общества друзей леса?
— Да. Вот удостоверение.
— Оно не просрочено?
— Действительно по первое января следующего года.
— Взносы уплачены?
— Конечно. Вот гербовые марки.
— В мероприятиях общества участвуете?
— Ни одного не пропустил. Вот справка.
— С печатью и подписью?
—
— Характеристика от регионального секретариата общества имеется?
— Имеется.
— Заверенная нотариусом?
— Да.
— И фотографии приложены?
— Приложены.
— В анфас и профиль?
— В анфас и профиль.
— А сколько штук?
— По шестнадцати каждого вида, как и положено.
— Браконьеры и порубщики среди родственников есть?
— Нет.
— Будем проверять.
— Зачем? Вот справка вашего регионального агента.
— В Администрации рек и озер состояли?
— Не состоял.
— А в Администрации недр и карьеров?
— Никогда.
— Собрания общества посещаете регулярно?
— Регулярно. Вот учетный листок с отметками.
— А за текущий месяц?
— Собрания у нас всегда двадцатого числа. А сегодня только тринадцатое.
— Ничего не знаю. Вот после двадцатого числа и приходите.
— Так ведь сезон уже закончится!
— Ну и что! Будет еще осенний сезон. И летний сезон следующего года.
Довольный собой, советник развалился в кресле и ласково воззрился на отца. Тот тяжело вздохнул и полез в свою необъятную папку.
— Не сочтите за оскорбление… Маленький подарок… Исключительно из чувства глубокого уважения…
Советник со сниходительной улыбкой приподнял вверх ладонь, как бы предлагая обойтись без лишних слов. — Уверен, что ваши чувства искренни и чисты, — сказал он, натягивая тонкие хирургические перчатки. Потом взял конверт с деньгами и принялся внимательно разглядывать каждую купюру на свет рефлектора.
— Вообще-то глубокое уважение ко мне принято выражать более крупной суммой, — советник небрежно швырнул перчатки, деньги и конверт в нижний ящик письменного стола. — Запомните это на будущее. А теперь могу продемонстрировать вам один фокус.
Он с треском задвинул ящик, выкрикнул: «Раз! Два! Три! Алле-гоп!» и вновь выдвинул его почти на всю длину. Отец с глухой ненавистью, а сын с восторгом, убедились, что ящик совершенно пуст.
— Один вопрос на прощание. Можно? — сказал отец.
— Смотря какой.
— А если бы и вдруг успел посетить собрание в этом месяце? Что было бы тогда?
— Да все то же самое. Я задал вам всего шестнадцать вопросов. И вы уже сдались. Можно сказать, без борьбы. Обычно мне попадаются орешки покрепче. Но больше шестидесяти вопросов не выдержал еще никто. Вот ваше заявление. Сейчас вам нужно зайти в отдел статистики и учета.
Отдел статистики и учета занимал целую анфиладу комнат, в которых светились экраны дисплеев, трещали принтеры, а по бесчисленным каналам связи носились туда-сюда миллионы мегабайт информации.