Фантазии Старой Москвы
Шрифт:
Отец Арефий само собою сказал, что на все воля Божия. И Ксе... простите, Феодора согласилась. Здесь я что хочу сказать. Религия - причем, любая - подавляет индивидуальную волю. Ты доверяешься неким силам и веришь в провидение. А в жизни все сложнее: кроме судьбы и случая есть твой личный выбор и стремление самосовершенствоваться, научиться чувствовать Кантовский Закон внутри тебя. В вопросах веры все иначе, так вот: верующий человек один пред Господом. Религиозный человек нуждается в посредниках, и среди таковых далеко не всегда попадаются праведники.
Весь бизнес Холодовой был
Арефий за свою дерзость поплатился коварным образом. В его скромную квартирку (в свое время с недвижимостью подсобила ныне беглая левая рука Самого) нагрянули с обыском. Опера обнаружили наркотики, оружие и террористическую литературу. Они этот умеют. Священника, заковав в наручники, отправили в Бутырскую тюрьму, квартирку опечатали, сославшись на то, что она де была прихватизирована в обход Закона, семью вежливо выставили на улицу.
Феодора взяла Арефьеву семью к себе, поселила матушку с детишками на своей рублевской даче. Так получилось, что Феодора раньше с Анастасией тесно не общались, а теперь вот пришлось.
Многодетная мама рассказала:
– Когда мы сошлись, Арефий не был священником. Вы не поверите, но Арефий рэкет по ларькам собирал. Случилось страшная беда: их бригаду на стрелке почти всю перебили, а его не задело. Тогда-то он и поверил. В Бога, я имею в виду. Уже будучи далеко не юношей, окончил семинарию, потом духовную академию. Из нашего городка я уезжать не хотела, но Арефий - сказал: "Предстоит нам перетерпеть еще немало, Михална..." Сподвиг тот самый, кто потом стал левой рукою Самого, он ведь тоже из наших краев, вот и перетащил. У батюшки в нашем городке приход был, уважение. А здесь - одни интриги да подковерная борьба.
– Какие-то страсти сплошные.
– Резюмировала Феодора.
– Батюшка говорит, мы не для покоя рождены.
– А есть промеж вами... любовь?
– Как без нее. На том и стоим. Только... да нет - не стоит об этом.
Чего-то Анастасия все же недоговаривала. Но Феодора ее пытать не стала. Сама небось со своими скелетами в шкафах.
Никогда Холодова этого не делала, но на сей раз попыталась дозвониться до Самого. Не с первого раза - но получилось. Выслушав жалобы, традиционно предупредительно-хамовитый Сам неожиданно вопросил:
– А что же с Павлом?
Надо же... в пылу страстей Феодора действительно как-то и забыла о пропаже сына. Так получилось, что когда был жив Холодов-старший, он относился к Ксении немного как к старшей дочери. А вот Пашку боготворил. От этого Ксения сына чуточку недолюбливала. Да и вообще отношения матери и сына не сложились.
– Да.
– Ответила Феодора.
– Паша исчез.
– Я уважал... тот есть, уважаю Глеба Борисовича. Он был государственный человек, умница. Мы ведь, Ксения Викторовна тоже беспокоимся о судьбе Павла, а
"Ксения" резанула слух Феодоры, ведь она порвала с прошлым. Женщина дерзнула:
– Но и у отца Арефия четверо детей. И что он плохого сделал против этого вашего государства?
– Ксения Викторовна... нашего. Нашего государства. Этот батюшка сеет смуту, разделяет людей, чтобы одни презирали других, и у нас есть сведения, что его подрывную деятельность... можно я вам уж скажу напрямую?
– Да говорите уж.
– Так вот. Его финансово обеспечивает ....
– Сам назвал имя бывшей своей левой руки.
– И это очень серьезно, ибо есть силы, которые стремятся ослабить Россию, создавая пятую колонну. Я ведь вам сейчас сообщаю конфиденциальные сведения. Поэтому вот, что... давайте мы с вами сосредоточимся на поисках Павла Глебовича. Я дам соответствующие поручения...
И Феодора вспылила:
– Боюсь, вы уже и раньше дали какие-то поручения. Ка-кая сволоч-ная стра-на.
– Полагаю, вы не правы, Ксения Викторовна. Очень надеюсь, в вас проснется здравый смысл и вы начнете думать. Прошу прощения, у меня встреча. Будьте благоразумны, прощайте!
Послушав короткие гудки, Феодора опустила руки. Трубка упала на пол и рассыпалась на куски.
...Когда члены общины пошли перекрывать Новослободскую улицу, Феодора настояла, чтобы Анастасия осталась на даче, с детьми. "Молитвенное стояние" продолжалось недолго. Прибыл ОМОН и быстренько разобрался со всей этой катавасией.
Феодору провели по делу как организатора и идейного вдохновителя массовых беспорядков. Суд арестовал женщину на два месяца, Феодору поместили в следственный изолятор номер шесть. Только ее одну - остальных отпустили под подписку о невыезде. Правда, нескольких мужчин общины в ту же ночь неизвестные лица зверски отмутузили.
На второй день пребывания в Перерве Феодора устроила скандал, требуя, чтобы тюремные власти связали ее с Самим. Закончилось все помещением в ШИЗО. Там неистовая фанатичка объявила голодовку. Никакие меры воздействия к результатам не привели, Феодора даже от капельницы откручивалась.
На двадцать восьмую ночь к Феодоре пришел ее покойный муж. Феодора открыла глаза - Глебушка. Смотрит на нее внимательно, чуточку улыбаясь.
– Я знала, Глеб Борисович.
– Очень спокойно произнесла Феодора.
– Я, как ни странно - тоже. Ну, здравствуй, Кася.
Кася... как будто бы он о каком-то другом человеке говорит.
– Ты пришел мне что-то сказать.
– Да. Да...
Феодора не вставала. Она, преодолев досаду, почувствовала душевное тепло.
– Сам тебя помнит.
– Сообщила вдова.
– А вот ты - нет.
– Обиженно произнес Глеб. На могиле когда в последний раз была?
Действительно, съездив на годовщину на элитное столичное кладбище вместе с коллегами Холодова-старшего, Ксения больше там не появлялась.
– Но ты же пришел не поэтому.
– Именно. Ты заблудилась. Вот, в чем дело.
– ЗдОрово!
– Феодора звонко рассмеялась. Но быстро утомилась, остыла, обмякла.
– Похоже, тебя подослал Сам. Это так?
– А все-таки ты дура. Но я тебя любил именно за это.