Фантом памяти
Шрифт:
От обеда Телок отказался, сказал, что успел дома поесть еще до звонка Елены, а вот по десертам прошелся основательно.
– Ну чего, Михалыч, какая у тебя печаль? Наехали на тебя, что ли?
– Ага, - подтвердил я, - что-то вроде того. А почему тебя уволили? Шефа не защитил в критический момент?
– Да нет, - Телок усмехнулся.
– Тут другое. Больно умным оказался. Шефу не понравилось. Знаешь, как в том анекдоте про идеального мужа, который должен быть слепоглухонемым капитаном дальнего плавания, к тому же желательно сиротой.
– Идеальный охранник
– Он же опасность не увидит вовремя.
– Правильно говоришь, - одобрительно кивнул Гриша.
– Охранник должен быть холостым сиротой, чтобы не боялся за свою жизнь и не ныл, что детки и престарелые родители без помощи останутся. И еще он должен быть тупым и не понимать смысла того, что при нем говорят. Ну и еще немым, это уж само собой.
Само по себе предположение, что Телок может хоть кому-то показаться слишком умным, вызвало у меня ироническое недоверие. Но я вспомнил, как толково он меня обучал, и подумал, что совсем тупой человек вряд ли сумеет просто и доходчиво объяснять. Наверное, я Телка недооценил.
– А у тебя какой дефект оказался? Ты недостаточно тупой или недостаточно немой? Или, может, многосемейный?
– Не, Михалыч, - он добродушно рассмеялся, - я достаточно одинокий и достаточно немой, с этим у меня порядок. У меня другая беда.
– Какая же?
– Рожа у меня больно выразительная. Если я чего подумаю, так я вслух не говорю, а на роже все написано. Ну и по части тупости я малость недотягивал, мысли разные себе позволял. Как чего подумаю - так сразу шеф по роже читает. Не понравилось ему. Гляди, Михалыч, я честно сразу предупреждаю.
– Ничего, - успокоил я Гришу, - мне понравится. Я люблю, когда думают. И выразительная мимика мне нравится, терпеть не могу каменные лица, на которых ничего не написано. Тем более что бизнесом я не занимаюсь и с конкурентами не воюю, никого не обманываю и скрывать мне в общем-то нечего. Просто есть у меня основания полагать, что кого-то моя жизнь сильно раздражает, и, пока я не разберусь, кого именно мне нужна охрана. Договоримся?
– А то!
– просиял Телок.
– Когда приступать?
– Да вот прямо сейчас и приступай. Считай, что ты уже на работе.
Лада позвонила в шестом часу вечера, когда мы с Еленой бессмысленно валялись в постели, держась за руки.
– Папа сказал, что готов посмотреть ваш материал. Куда ему приехать?
Я прикрыл микрофон ладонью и шепотом спросил:
– Злотник готов приехать прямо сейчас. Можно пригласить его сюда?
Елена кивнула в знак согласия. Я продиктовал Ладе адрес и объяснил, как найти дом. Меня немного покоробило, что Вася Злотник не соизволил позвонить сам, дочери поручил, но я быстро проглотил обиду: а сам-то я как поступаю? За меня всю дорогу Муся звонит, а если не Муся, то еще кто-нибудь. Правда, я это делаю не из высокомерия... Но и у Васьки могут быть свои резоны, вовсе не связанные с зазнайством.
Елена вскочила с постели, начала быстро одеваться.
– Ты куда?
–
– Он приедет не раньше чем через час.
– Ну как же, Андрюша, а кормить? Это ведь мероприятие не на пять минут, ты сам видел, сколько времени я вчера читала материалы. Вы оба проголодаетесь, и не один раз. Нужно, чтобы все было готово и оставалось только накрыть и подать.
– Что здесь, ресторан?
– рассердился я.
– Человек не жрать сюда придет, а по делу.
– Не возражаю. Но человек, занимающийся делом, не перестает при этом оставаться человеком со всеми жизненными функциями. Он хочет есть, пить и писать. Не капризничай, Андрюша, давай лучше в две руки быстренько все сделаем.
Я, как сумел, помог Елене. Минут через сорок раздался звонок в дверь. Васька, маленький (дочка, что очевидно, комплекцией пошла в него) и жутко подвижный, как ртуть, вкатился в квартиру и тут же кинулся очаровывать Елену. Ему, недомерку, всегда нравились высокие женщины, а уж если они к тому же еще и красивые - тогда пиши пропало.
– Рад тебя видеть, Андрей, - наконец соизволил он обратить на меня внимание.
– Ты извини, что Ладка с тобой договаривалась, но это я для дела. Так лучше, поверь. Я несколько раз нарывался, когда люди вокруг меня слушали, с кем и о чем я договариваюсь и какие адреса записываю, а потом всякие неприятности случались.
Вот так, Корин, будешь знать, как поспешные выводы делать и обижаться на что ни попадя. Тебе же Лада сама сказала, что ее отец стал чрезвычайно осторожным, а ты все мимо ушей пропускаешь, все только о своих бедах и комплексах думаешь.
– Ну, давай, показывай, что у тебя есть, - глаза Злотника горели охотничьим азартом.
– Может быть, чаю?
– гостеприимно предложила Елена.
– Чаю - да!
– тут же отозвался Василий.
– И если можно, бутербродик какой-нибудь, я с утра ничего не ел. Если вас не затруднит, конечно, - он послал Елене пламенный взгляд.
Елена выразительно посмотрела на меня и побежала на кухню. Я поставил на стол компьютер, включил его, загрузил нужные файлы. Василий с головой ушел в чтение, и поедание бутербродов с чаем никак не влияло на скорость, с которой он проглатывал мои материалы. Мы с Еленой ходили на цыпочках и общались шепотом, чтобы его не отвлекать. Около девяти вечера я вышел на кухню, притворил за собой дверь и позвонил сначала Мусе, потом Лине, потом матушке. Перед всеми отчитался, всех успокоил и теперь могу быть уверенным, что по крайней мере сегодня вечером никто не станет отрывать меня от разговора с Злотником после того, как он посмотрит материалы.
– Интересно, что он скажет, - задумчиво проговорила Елена, присаживаясь на кухне рядом со мной.
– Заметит он то что я заметила, или нет? Может, мне это только показалось?
– Ты так и не сказала мне, что же именно тебе не понравилось в материалах.
– Погоди, Андрюша. То, что мне показалось, может на поверку оказаться бабскими домыслами. Я не хочу тебя дезориентировать. Пусть сначала скажет специалист.
В половине одиннадцатого Злотник встал из-за стола и задал замечательный вопрос: