Фантом

Губарев Владимир Степанович

– Представляю, что тут было...

Никитишна поняла, что Кардашов имеет в виду тот день...

– Конечно, страшно, - тихо ответила Никитишна.
– Когда отмыть не могли, а хлопцев рвать уже начало... Они же в самое пекло лезли, в самое... Их выворачивает, а они улыбаются, успокаивают меня, мол, мамаша, это от дыма... Но я-то тут не первый год, знаю... От дыма, от дыма, говорю, а слезы так и текут... "Лучевка" проклятая... Моем, моем, а они "светятся"... Страшно? Конечно, страшно... Ведь каждого из них знала, они у меня тут чай пили... Знала,

что в последний раз вижу. А они улыбаются, чтобы, значит, я их именно такими помнила. И помню такими...

– И после этого...

– А как же я могла после этого уехать?!
– перебила Никитишна.

Кардашов увидел ее сморщенную руку, которая спокойно лежала на столе. Синие жилки выступили, они едва пульсировали. Эрик Николаевич быстро наклонился, поцеловал руку. Никитишна погладила его по голове, словно ребенка, руку не отняла.

– Ну, ладно, ладно, - она гладила его по голове, - седой уже. Много, значит, довелось в жизни горя узнать... И много еще впереди, директор. Жалей людей, они ведь как твой кузнечик прыгают. Все торопятся, боятся не успеть.

– Иногда надо, Никитишна.
– Кардашов поднял голову.

– Ты уж не ругай их очень, - улыбнулась Никитишна, - хорошие хлопцы, уж я-то чувствую - многих на своем веку повидала. А они у нас, в санпропускнике, не только одежонку меняют, но и душу открывают, хотят того или не хотят. На людях-то героями желают показаться, а когда "светиться" начинают, другими становятся. Без шелухи. У этих хлопцев душа чистая и с рентгенами и без них.

В комнату вошел Самойлов. Увидев директора, улыбнулся. Протянул руку.

– С прибытием, Эрик Николаевич! Чайку нальете?
– сказал он.

– Это уж слишком.
– Кардашов сделал вид, что сердится.
– Не успел явиться и сразу же на крышу. Кто позволил? И почему такая самодеятельность? Ни страховки, ни группы поддержки, ни обеспечения эксперимента. Не узнаю тебя, Самойлов!

– Не гони, Эрик Николаевич, и не шуми, - Самойлов устало откинулся на стуле, - свое дело я знаю, а обеспечение... Был уверен, что пройду без страховки, поэтому и пошел. Сомневался бы, ей-богу, не тронулся бы с места... А насчет дозы... я не враг себе и знаю, что пока тут нужен. Так зачем же мне брать лишние "рейганы", а?.. Вот так-то, директор!.. А теперь можем спокойно выходить на Правительственную комиссию, план действий есть, и ничего взрывать не нужно, да и бессмысленно: там, на крыше, никакая техника не поможет, ручками надо все делать, только ручками... И иного выхода нет.

Вечером состоялось заседание Правительственной комиссии. На сей раз Стрельцов сидел на своем месте, а новый директор АЭС - среди членов комиссии.

– Хоть вчера наш Эрик Николаевич и пытался захватить власть силой, но мы успешно отбили эту атаку, - настроение у Стрельцова было хорошее.
– Однако не могу не признать, что его резкий тон несколько взбодрил всех нас, не правда ли, товарищ генерал?
– спросил Николай Иванович.

Генерал стремительно поднялся.

– Готов доложить о проделанной работе

за минувшие сутки!

– День, - заметил доктор наук.

– За сутки, - упрямо повторил генерал, - так как наши подразделения работали и ночью. Завершено оборудование общежития, вахтовая смена уже ночует там сегодня. Во-вторых, столовая в административном здании сегодня обслужила восемьсот человек за полтора часа...

– Надо полторы тысячи за то же время, - не удержался Кардашов.

– Завтра выйдем на этот уровень, - охотно согласился генерал, - ввели систему самообслуживания, сразу выдаем полную порцию. Обед отличный - сам проверял.

– Значит, вас все-таки пустили на АЭС?
– съехидничал доктор наук.

– Так точно! Хотя, извините, пришлось довольно долго убеждать капитана Недогонова, - улыбнулся генерал.

– Ну и времена пошли: генерал спрашивает разрешения у капитана! Стрельцов рассмеялся.

– Если для дела полезно, то и не грех, - ответил генерал.
– Кстати, капитан - командир образцовый, толковый. Он сразу определил главные направления и сосредоточил на них силы, что позволило к этому часу, - генерал взглянул на часы, - провести основные работы по дезактивации местности вокруг административного корпуса, к утру поврежденные участки будут закрыты бетоном. Могу это продемонстрировать на картах.

– Не надо. Ясно, - остановил его Стрельцов.
– Что у вас, Эрик Николаевич?

– Быт, можно считать, налаживается, - сказал Кардашов, - теперь люди могут спокойно и уверенно работать, тылы у них обеспечены. Начинаем форсировать работы по подготовке к пуску первого блока. Конечно же, под жесточайшим контролем науки, - он кивнул в сторону доктора наук, - и с их помощью. Но сейчас для нас главное - очистка крыши. Товарищ Самойлов доложит ситуацию и наши предложения.

Самойлов развесил на стене план крыши. На нем были отчетливо видны красные и желтые пятна. Он взял указку.

– Эти источники, - Самойлов показал на красные пятна, - наиболее опасны. Если их убрать, то фон сразу же снимется. Это определяет и характер работы: в первую очередь ликвидируем три объекта, к сожалению, на каждый из них нужно по два человека...

– Простите, - перебил его доктор наук, - вы предлагаете убирать вручную?

– Другого выхода нет. Насколько я знаю, роботов, способных работать в таких условиях, не существует, - спокойно ответил Самойлов.

– Два источника товарищ Самойлов убрал, когда вел разведку, - добавил Кардашов.

– Наслышаны о вашем подвиге, - нахмурился Стрельцов - Должен сделать вам, товарищ Самойлов, серьезное замечание. Вы пренебрегли всеми инструкциями и нарушили технику безопасности.

– А разве вы удержались бы?
– вмешался Кардашов.
– Увидеть, что есть возможность убрать хотя бы немного... Разве вы поступили бы иначе?

– Каждый из нас поступил бы так же...
– заметил генерал.

– Я контролировал ситуацию, - сказал Самойлов, - как и предполагал, дозу не превысил.