Фантом

Губарев Владимир Степанович

– А ведь в прежние времена было так: если руководитель облучался, мы его понижали в должности, - напомнил Стрельцов, - и это было правильно, в первую очередь надо думать о безопасности.

– Понижали, правильно, - вмешался Кардашов, - но не в том случае, когда это было необходимо...

– Да не волнуйся ты!
– перебил его Стрельцов.
– Не тронем мы Самойлова победителей не судят... Рассказывайте, - обратился он к Самойлову.
– Итак, вы предлагаете...

– ...первая партия - добровольцы. Они могут работать на крыше

не более трех минут, - сказал Самойлов, - а убрав эти источники, - он вновь показал на красные пятна, - можно продлить время работы до шести-семи минут.

– И сколько времени потребуется на все?
– спросил генерал.

– Сейчас трудно прогнозировать, но за несколько смен можно снять большинство из пятен, а затем на крышу надо выпустить луноходы, - пояснил Самойлов.

– Кстати, как дела с луноходами?
– обратился Стрельцов к ученому.
– Если мне память не изменяет, вы обещали их доставить сюда неделю назад?

– Обещал, - охотно согласился ученый, - однако главный конструктор попросил еще несколько дней, и я дал их ему...
– И, заметив, что Стрельцов начал хмуриться, добавил: - Николай Иванович, это серьезная фирма космическая. Они, пока всех испытаний не проведут, изделие не выпустят. Но потом уже мороки не будет... Если бы так все работали...

– Хорошо, подождем, - согласился Стрельцов.
– Ну, что, товарищи, даем "добро"?
– обратился он к присутствующим.

– При одном условии, - заметил генерал, - добровольцев будем отбирать вместе. Согласны?
– спросил он у Самойлова.

Тот кивнул.

– Интересно, найдутся ли такие?
– засомневался доктор наук.

– Можете не сомневаться!
– отрезал Стрельцов.
– Благодарю всех, до завтра, - попрощался он.

Кардашов задержался в кабинете. Стрельцов стоял у схемы крыши, внимательно разглядывал ее.

– Как ты думаешь, справимся?
– спросил Стрельцов.
– Уж больно сильные поля...

– Самойлов сделает, - уверенно ответил Эрик Николаевич.

– Давно наблюдаю за тобой, - усмехнулся Стрельцов, - такое впечатление, что сомнения для тебя исключены. Поистине как "фантом" идешь к цели... Неужели ничего не свербит тут?
– Стрельцов прижал руку к груди.

– Я знаю, что люди могут сделать невозможное. Если, конечно, в них верить. Вот и все!
– Кардашов посмотрел на схему.
– И в первую очередь там, где даже самые совершенные машины ничего не могут... Да, Николай Иванович, замечание ты сделал Самойлову правильное - о безопасности думать надо, но не отметить Самойлова нельзя... Вот я и хочу...

Стрельцов перебил его:

– Не воображай, что ты только один у нас умный и справедливый. Приказ я уже подписал - благодарность твоему Самойлову от Правительственной комиссии и премия. Как положено. А если очистит крышу, к Герою представлю...

Кардашов крепко пожал руку Стрельцову и быстро вышел из кабинета. А Николай Иванович еще долго стоял у схемы крыши, думая о чем-то своем.

На

крыльце Эрика Николаевича ждали Самойлов и Тимофеев. Они вопросительно посмотрели на него.

– Все нормально, - директор улыбнулся, - до утра у нас есть свободное время. Может, махнем все-таки на "Мыс" к нашим - они, наверное, заждались, а?!

– Вперед.
– Тема распахнул дверь "Волги".

– Ого, Тема, - Кардашов сел на заднее сиденье, - ты меняешь машины, как перчатки. Где такую красавицу раздобыл?

– Для вас, Эрик Николаевич! На "Жигулях" директору станции неприлично ездить. Мои ребята у пятого блока ее обнаружили, пришлось, конечно, ее отмывать, но теперь в пределах допустимого. За 30-километровую зону на ней нельзя, но внутри - сколько угодно.

Самойлов неуверенно топтался у машины.

– Эрик Николаевич, может быть, я останусь, - начал он, - у меня ребята в общежитии здесь, потолковать с ними надо...

– Без разговоров! На сегодня хватит, - перебил его Кардашов.
– Садись это приказ.

Самойлов неохотно залез в машину. Тема взял с места рывком, все-таки полихачить он любил.

В вестибюле административного корпуса Кардашова ждали капитан Недогонов и парторг.

Эрик Николаевич с удивлением осмотрелся. Безукоризненная чистота, до блеска натертые полы.

Мимо прошли трое сотрудников, - спецовки выглажены, аккуратные белые шапочки. На шее у каждого висели пропуска: запечатанные в целлофан картонные квадратики и большое фото. Сотрудники направились к контрольно-пропускному пункту, где стояли два молоденьких милиционера. Они взглянули на пропуска, козырнули.

– Совсем другое дело, - заметил Эрик Николаевич.
– Показывайте, что натворили, - обратился он к капитану и парторгу.

– Вот и ваш пропуск, - Недогонов протянул целлофановый квадратик, извините, фото не очень удачное, но другого в личном деле не было.

– Вообще-то директора АЭС положено знать в лицо, - рассмеялся Кардашов, но порядок нарушать не буду. На фото похож, а остальное не имеет значения.

Он предъявил пропуск, прошел через пост. Недогонов и парторг молча шли следом.

Лестница была приведена в порядок. "И где он достал мрамор?" - подумал Эрик Николаевич.

Всего несколько дней назад он шел по этой лестнице, и как все изменилось! Ну, а вестибюль второго этажа, где еще совсем недавно... Нет, Кардашову казалось, что он там, на своей станции... А почему здесь должно быть иначе?!

Уже не было фанерных щитов и брусков свинца - на окнах в вестибюле и переходе к первому блоку висели нейлоновые шторы. Они чуть колебались: работали кондиционеры.

Все двери в коридоре, что вел от вестибюля к кабинету директора, выкрашены - чувствовался запах свежей краски. Аккуратные таблички: "Главный инженер", "Партком", "Комитет ВЛКСМ"... Кардашов открыл последнюю дверь: несколько молодых людей сразу повернулись в его сторону. Очевидно, здесь шло заседание комитета комсомола.