ФАНТОМ
Шрифт:
В мокроте от кашля появилась бледная красная жидкость и комки крови, имевшей металлической привкус. Он еще раз вздохнул, чтобы, набравшись сил, откашлять больше жидкости, сжигавшей ему легкие. Потом он лег на бок, чередуя судорожные вдохи и откашливание жидкости.
Когда он вздохнул снова, то, видимо от изнеможения, он шлепнулся на спину, и попытался остановить головокружение. Он закрыл глаза, но от этого стало только хуже, добавив к головокружению чувство, словно его опрокинуло и катит по склону. В желудке мутило так, как будто его вот-вот вывернет наизнанку.
Он открыл глаза и в темноте сверху разглядел листья. В пологе ветвей над ним ему в
Помимо боли, затруднявшей дыхание, Ричард отчетливо осознал, что с ним самим что-то было не в порядке. Что-то намного более существенное, более основное.
Он не был ранен, в обычном смысле, но он знал, что с ним было нечто ужасно неправильно. Он пробовал распознать это ощущение, но не смог точно определить его. Это было ощущение пустоты, одиночества, заброшенности, оно не имело никакого отношения к обычным жизненным чувствам, таким как его желание отыскать Кэлен, или что он сделал, направив армию Д'Хары воевать в Старом Мире. Он подумал об ужасных вещах, про которые ему рассказала Шота, но дело было даже не в них.
Тревожное ощущение пустоты внутри себя усиливало то, что он знал, что никогда прежде он не испытывал такого чувства. Именно поэтому ему было трудно идентифицировать его: это чувство было ему совершенно незнакомо. Было нечто, в ощущении самого себя, как он понял, то, о чем он никогда не задумывался, не ощущал этого определенно, как часть своей личности, которой теперь не было.
Ричард чувствовал, что как будто он перестал быть самим собой.
Ему вспомнилось история, которую ему рассказала ему Шота о Барахе и книге, которую то написал, Тайны Боевого Чародея. Ричард задумался, не предполагает ли его внутренний голос, что в такой ситуации эта книга могла бы помочь ему. Он вынужден был признать, что в проблеме действительно чувствовалась какая-то связь с его даром.
Размышление об этой книге заставило его задуматься, зачем Шота сказала ему, что его мать погибла в том пожаре не одна. Зедд настаивал, что он обследовал обугленные остатки дома, и не нашел никаких других костей. Как это могло быть? Или Зедд или Шота должны были быть неправы. Здраво рассуждая, он не мог полагать, что они оба были неправы.
Ответ пульсировал где-то в глубине его сознания. Однако, не смотря на все его старания, он не мог вытянуть его наружу.
Ричард чувствовал острую тоску одиночества по своей матери, чувство, которое время от времени посещало его всю его жизнь. Он подумал, что бы она сказала обо всем, что с ним случилось. Ей не довелось видеть, как он взрослеет, она не видела, как он стал мужчиной. Она знала его только мальчиком.
Он знал, что его мать полюбила бы Кэлен. Она была бы так рада за него, так гордилась бы, имея Кэлен в невестках. Она всегда хотела, чтобы в его жизни все было хорошо. Жизнь с Кэлен - что может быть лучше этого.
Но теперь у него нет жизни с Кэлен.
Он представил, что у него была жизнь, в которой было все, о чем он
Ричард лег на спину, позволяя своим горящим мускулам насыщаться воздухом, позволяя чувствам вернуться, восстанавливая самообладание. Он так ослаб, что едва мог двигаться, поэтому он и не пытался. Вместо этого, пока он лежал, восстанавливая силы, он сосредоточился на том, что с ним произошло, пробуя собраться с памятью.
Они с Никки и Карой возвращались в Хранилище, когда на них напали. Это был Зверь. Он ощутил его зловещую ауру. Зверь появился в виде, непохожем ни на что, виденное им прежде, но такова была природа Зверя, что он мог принять разные обличья. Единственное, в чем наверняка можно было быть уверенным, это то, что Зверь будет продолжать охоту, пока не убьет его.
Он вспомнил, как боролся с ним. Его рука нащупала место на ноге, которое одно из щупалец сжало так, что ему показалось, что с ноги срывается плоть. Его бедро опухло и болью отозвалось на прикосновение, но, к счастью, отрытой раны там не было. Он вспомнил, как обрубил несколько щупалец твари. Он вспомнил, как Никки попыталась использовать свою магическую силу, и как ему хотелось, чтобы она прекратила это, потому что магия каким-то образом проходила через сильфиду, и часть силы, которую она направляла против Зверя, взрывалась в нем. Он подозревал, что если бы это произошло не в внутри сильфиды, то магия Никки, вероятно, убила бы его. Зверь, конечно же, от этого не пострадал - по крайней мере, этого не хватило даже на то, чтобы замедлить его. Так же возможно, сильфида смогла, хотя бы до некоторой степени, ослабить ее мощь.
Он вспомнил, как от него оторвало Кару. Он вспомнил, как подобным образом жестоко оторвало от него и Никки. Он вспомнил как Зверь пытался разорвать его на части. И он вспомнил, как внезапно сумел вырваться на свободу.
Но затем произошло что-то не понятное.
В тот момент, когда он отделился от Зверя, его потрясло незнакомое, полное боли чувство, которое пронзило все его существо до самых глубин. Оно совершенно отличалось от боли, вызванной колдовством Никки - или какой-либо другой магии, которую он когда-либо ощущал на себе.
Магия.
Как только он сформулировал эту мысль, он понял, что он был прав; это была какая-то магия.
Несмотря на то, его коснулась магия, которая была совершенно непохожа на любую другую, из всех, которые он когда-либо ощущал, он понял, что это было соприкосновение с магией. В тот самый момент, когда все внезапно изменилось, он, уже освободившийся от Зверя, перестал ощущать, где тот находится.
От боли внезапного воздействия заряда чужой магии он задохнулся, и его легкие снова заполнила жидкость сильфиды. Этот вздох вызвал в нем приступ страха.
Ричард вспомнил, что испытал подобное чувство в молодости. В компании с несколькими мальчишками он нырял в пруд, соревнуясь, кто больше соберет гальки со дна. Уже заполдень они плавали и ныряли с ветвей, свисающих над небольшим, но глубоким прудом, и со дна поднялась грязная муть. Нырнув за галькой, в темной воде, Ричард потерял чувство направления. Ему уже не хватало воздуха, когда он ударился головой о толстую ветку. Потеряв ориентировку, он решил, что врезался в низко свисающую ветку, а значит, что он выплыл на поверхность и находится в низких зарослях, свисающих с края водоема. Но не тут-то было. Это оказалась затопленная ветка. Не успев сообразить, что делает, он вдохнул в себя грязную воду.