ФАНТОМ
Шрифт:
– Очередное правило волшебника, волшебник?– Сложив руки, Шота, остановилась и повернулась к Зедду.
Зедд поднял бровь.
– Если быть точным - Десятое Правило Волшебника.
– Мудрый совет.
Шота обратила властный суровый взгляд на Ричарда, неприятно долго рассматривала его, а затем продолжила свою прогулку.
Ричарду даже стало казаться, что она считает, будто он недооценивает опасность вторжения армии Имперского Ордена. Но ведь он ни на минуту не усомнился в ее словах! Он просто не мог понять, чего еще она ждет от него, что еще он может сделать, чтобы остановить Орден. Если бы одного желания было достаточно, он уже давно отправил бы их
Он остановил взгляд на величественной женщине, смотревшей на него со ступеней лестницы. Даже одетая в розовую ночную рубашку она выглядела благородной и мудрой. Пока Ричард рос среди людей, которые поддерживали его стремление понять истинную суть вещей, ей забивали голову идеями Ордена, в которые верили ее наставники. Нужно быть исключительно сильной личностью, чтобы после стольких лет служения этому учению решиться взглянуть правде в лицо.
Ей хватило мужества, чтобы полностью осознать суть и величину ужасных ошибок, которые она совершила; мужества, чтобы осознать истину и измениться. Мало у кого хватило бы сил совершить такое. Глядя в ее голубые глаза, он гадал, а наберется ли у него хоть частица ее мужества?
Неужели она тоже думает, что он не обращает внимания на вторжение Имперского Ордена по неразумным эгоистичным причинам? А что, если она тоже считает, что он не сделал чего-то необходимого, что могло бы спасти невинных людей от страшных мучений? Он очень надеялся, что она так не думает. Было время, когда Никки, казалось, оставалась его единственной опорой, дававшей ему силы двигаться дальше.
Он размышлял, не ждет ли она тоже, что он бросит поиски Кэлен и обратит все свои силы на спасение несравнимо большего количества жизней, нежели одной. И не важно, насколько дорога эта одна жизнь ему, Ричарду. Он подавил боль. Сама Кэлен приняла бы именно такое решение. Несмотря на всю любовь к нему она всегда помнила о том, кто она такая. И Кэлен бы не захотела, чтоб он искал ее, если это означает, что придется пожертвовать столькими людьми, жизни которых подвергаются смертельной опасности.
Всегда помнила, кто она такая! Внезапно все встало на свои места: кто она… и кто он. Кэлен не может его больше любить, если не знает кто она такая; и если она не знает кто он такой. Его ноги стали, словно ватные.
– Так я это и увидела, - сказала Джебра и открыла глаза, словно проснувшись, когда Зедд убрал руку, - я сделала все, что смогла, чтобы показать королеве правду. Но мне не понравилось сидеть в темнице. Нисколько не понравилось.
– И что случилось потом?– спросил Зедд, почесывая впалую щеку.– Сколько ты просидела в темнице?
– Я потеряла счет дням. Окон в камере не было, очень скоро я перестала понимать, день сейчас или ночь. Я не знала, менялись ли времена года, но знаю, что пробыла там довольно долго. И уже стала терять надежду.
– Меня кормили - не досыта, только чтобы не умереть от голода. Изредка они оставляли зажженную свечу в мрачной комнате, куда выходили железные двери камер. Стражники не были жестокими, но оказаться запертой в этой малюсенькой каменной клетушке было очень страшно. Но я не жаловалась. Когда другие заключенные проклинали все на свете, жаловались, или поднимали шум, их
– Я все время с ужасом ждала видения о своем конце, но таких видений никогда не было. Да и едва ли мне нужно было видение, чтобы узнать свое будущее. Я знала, что чем ближе подойдут захватчики, тем больше Цирилла будет считать, что это - моя вина. Всю жизнь у меня были видения. Люди, которым не нравилось то, что их ожидает, обычно винили в этом меня, потому что я им об этом рассказала. Они могли бы использовать информацию, чтобы что-то исправить, но им легче было выместить свое недовольство на мне. Люди часто верили, что их несчастья вызвала я, рассказав об увиденном. Как будто я сама выбирала, что видеть, и это было частью моего злого умысла.
– Сидеть взаперти в темной клетке было почти невыносимо, но мне ничего не оставалось, только терпеть. Время тянулось бесконечно; там, в заключении, я поняла, почему королева Цирилла в яме лишилась разума. Мне, по крайней мере, не приходилось отбиваться от разных уродов - мужчины были заперты в других камерах. Но, так или иначе, я считала, что так и умру там, брошенная и всеми забытая. Я не знаю, как долго была отрезана от мира, от света, от жизни.
– Все это время у меня не было ни одного видения. Я не знала тогда, появятся ли они у меня еще когда-нибудь.
– Однажды королева послала слугу спросить, не отрекусь ли я от своего богохульства. Я ответила тому человеку, что с радостью скажу королеве любую ложь, которую она хочет слышать, только бы меня выпустили отсюда. Видимо, это был не тот ответ, которого ждала королева, потому что я больше никогда не видела этого человека. И никто не пришел освободить меня.
Ричард поднял глаза, и увидел, что Шота внимательно наблюдает за ним. Он почувствовал укол вины, прочитав в ее глазах молчаливый упрек: во всем виноват только он один. Кроме того, похоже, ведьма хотела рассказать еще что-то об угрозе миру.
Джебра подняла глаза вверх и смотрела на небо так, будто хотела впитать в себя его свет.
– Однажды ночью - я уже научилась определять, что в мире наступила ночь - стражник подошел к крошечному окошку в железной двери, моей крохотной камеры и шепотом рассказал, что к городу приближаются полчища имперцев. Он сказал, что вот-вот начнется битва.
– Казалось, он просто ликует, что ожидание заканчивается и им наконец-то можно перестать притворяться перед своей королевой. Будто знание истины делает их вероломными предателями! Но теперь, вопреки своему желанию, королеве придется признать реальность. Видимо, ее заблуждение было слишком очевидно, чтобы можно было его не замечать.
– Я так же шепотом ответила, что очень боюсь за обитателей города. Он усмехнулся и назвал меня дурой, потому что я даже представления не имею, как сражаются галеанские солдаты. Он уверял меня, что армия Галеи состоит из сотни тысяч отличных ребят, которые будут драться так, что легко одолеют любого захватчика. И королева тоже так считает.
Я промолчала, потому что не решилась в очередной раз опровергать глупую уверенность королевы в непобедимости ее армии. Я не стала напоминать, что мое видение показало, как легко войска Имперского Ордена сметут защитников и город падет. А я, запертая в камере, не могла даже убежать.