Фантомас - секретный агент

Аллен Марсель

Нишун казалась удивленной.

— Откуда вы это знаете? — спросила она, готовая защищаться.

— Я только что его встретил. Он сказал, что не нашел тебя на обычном месте.

Нишун опустила голову.

— Я думала, что меня выследили. Вы же понимаете, что я не могла пойти.

Вагалам одобрил ее знаком.

— Хорошо, хорошо! — сказал он. — В конце концов, это не так важно. Но теперь верни мне мой конверт.

— Вы так хотите?

— Конечно.

Молодая женщина секунду колебалась… но могла ли она сопротивляться?

— Я

из предосторожности спрятала его между матрасом и подушкой… Держите, вот он.

Естественно, Нишун отдала старому нищему только один конверт.

— Спасибо, малышка.

Вагалам внимательно смотрел на молодую женщину, так внимательно, что она спросила:

— А что вы на меня так смотрите?

— Я нахожу тебя очень красивой.

— Вот как? Вы становитесь галантным!

— Галантным? Нет, ты преувеличиваешь, я, действительно, нахожу тебя очень красивой. Как жаль, что у тебя больное сердце!

Артистка вздохнула.

— Ну, тут уж ничего не поделаешь.

— Но ты должна заботиться о своем здоровье. Вот ты вчера сказала мне о своей болезни, и я был сегодня утром у аптекаря, купил тебе лекарство. Его надо принимать по вечерам, каждый день. Возьми.

— О, спасибо, Вагалам. Не думала, что вы будете так добры ко мне после вчерашнего разговора.

— Ну, что ты, малышка! Ведь мы старые друзья. Я понимаю, как тебе было тяжело.

Нишун рассматривала пузырек с лекарством.

— Я попробую сегодня вечером. Перед сном, да?..

Через несколько минут Вагалам покинул молодую женщину. Удаляясь по улицам Шалона, ужасный старик ухмылялся. «Попробуй сегодня вечером, моя красавица! Я полагаю, результат не заставит себя ждать. Хе, хе! Это послужит уроком тем, кто пожелает писать судебному следователю… — Лицо его стало злым. — Надо быть очень внимательным сегодня вечером, когда я приду забрать письмо…»

Глава 9

У ПОМОЩНИКА СТАТС-СЕКРЕТАРЯ

— Войдите!

Дневальный робко вошел в кабинет начальника разведки Оффермана.

— Полковника просят сейчас же спуститься к помощнику статс-секретаря.

Удивленный Офферман поднял голову.

— Меня? Вы уверены, что меня?

— Да, полковник.

— Хорошо, иду.

Дневальный исчез. Офферман с минуту оставался в задумчивости, потом резко встал, приоткрыл дверь соседней комнаты и сказал Дюмулену:

— Я иду на минутку вниз, меня требует помощник статс-секретаря.

Полковник быстрыми шагами прошел по бесконечным коридорам. Пост помощника статс-секретаря был создан во время последних перемен в министерстве для депутата Маранжеволя, которому доверили деликатную задачу служить «буфером» между гражданским и военным элементами в министерстве.

«Что ему от меня надо?» — спрашивал себя полковник Офферман, входя в его кабинет.

Маранжеволь был не один в своей обширной приемной с позолоченными панелями, стены которой украшали батальные картины;

перед ним, отвернувшись от света, сидел человек в штатском.

Помощник статс-секретаря встал с кресла, чтобы пожать руку полковника.

— Мсье Жюв, инспектор сыскной полиции… полковник Офферман, шеф Второго бюро, — представил он их друг другу.

Полицейский и военный молча и довольно холодно ожидали, когда помощник статс-секретаря начнет совещание. Оба не знали, зачем их пригласили; однако кое-что подозревали.

Маранжеволь в двух словах объяснил, что в результате короткой беседы с Жювом по поводу смерти капитана Брока он счел необходимым связать его с полковником Офферманом. Последний, уже несколько минут проявлявший признаки нетерпения, вдруг не выдержал. Несмотря на свое внешнее спокойствие, полковник был человеком нервным, неспособным сдерживаться.

— Клянусь честью, мсье, — объяснил он сухим, резким голосом, глядя на Жюва, — я очень рад обстоятельству, послужившему поводом для этой встречи. Не скрою от вас, что я удивлен, и даже очень неприятно удивлен вашим поведением в последние дни в связи с этой несчастной драмой. Я полагал до сих пор, что частная жизнь офицера, в особенности офицера Генерального штаба, как бы неприкосновенна. Но мне донесли, что после смерти капитана Брока вы занялись не только тщательным расследованием обстоятельств, сопровождавших кончину, — что, возможно, ваше право и долг, — но вы еще произвели обыск у покойного, не предупредив нас заранее. Я не могу согласиться с такими действиями и рад случаю высказать вам это.

Но инспектор спокойно выдержал эту бурю. Он сказал в свою очередь:

— Хотел бы заметить вам, полковник, что если бы речь шла о естественной смерти, я ограничился бы тем, что представил вам документы, собранные полицейским комиссариатом. Но, как вам, вероятно, известно, капитан Брок был убит, и убит самым таинственным образом. Передо мной, таким образом, было преступление, расследование которого должны вести гражданские власти, а не военные. Поверьте, что я знаю свое дело и свои обязанности!

Жюв произнес эти слова очень спокойно, по крайней мере, внешне.

Полковник возразил:

— Я настаиваю на своем; вы не имели права вмешиваться в дело, касающееся только нас. Смерть капитана Брока совпала с исчезновением секретного документа — вы или мы должны его искать?

Жюв промолчал.

Офферман продолжал, обращаясь к помощнику статс-секретаря:

— Вообще я нахожу, что вокруг кончины капитана Брока слишком много шума. Этот офицер стал жертвой инцидента, который мы не можем обсуждать, и это все! Мы, военные, сторонники политики результатов. В настоящий момент у нас пропал документ, мы его ищем, пусть же нам дадут действовать! И, господин помощник статс-секретаря, я возвращаюсь к моему вопросу: какого дьявола полиция искала у капитана Брока? До чего же доходит сыскная полиция, присваивая себе недопустимую власть?