Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)

Коллектив авторов

– Ты думаешь, я шучу? – Он подошел к борту и направил на барахтающуюся Ларису пистолет. – Рекламные проспекты меня не интересуют.

– Какие рекламные проспекты? Это то, что вы ищете.

Шрам выстрелил в воду, пуля прошла в метре от Ларисы.

– Я убью ее.

– Они у меня! – крикнул Кость, а Славик с недоумением уставился на него.

– Играете? – Парень выругался и подтолкнул Ника к борту. – Прыгай!

– Бумаги у меня!

Шрам подошел и, размахнувшись, ударил Костю кулаком. Тот отлетел к стенке, из

разбитой губы потекла кровь. Поднявшись на ноги, Кость, шатаясь, пошел к каюте. Через минуту вернулся. Два десятка листов, исписанных от руки, были сколоты скрепками.

Коротышка вырвал из рук бумаги и взглядом пробежался по листам, шевеля толстыми губами.

– Годится. Это всё?

– Всё! – крикнул с ненавистью Кость.

– Уходим! Если кто-нибудь шевельнется, пока мы не скроемся вон за тем поворотом, мы взорвем судно – в этих тюках взрывчатка. Если кто-нибудь позвонит по телефону и сообщит о случившемся, мы вас найдем и убьем. Всех! Понятно? – прошипел Губастый.

Шрам спрыгнул в катер, за ним, ухмыляясь, перемахнул Миха.

– Пока, ботаники!

Коротышка ушел последним. Спустя минуту они уже исчезали в речной дали.

Славик поднимал Ларису, Ник и Дэн помогали ему. Она так и не произнесла ни слова, пока не попала на палубу:

– Я в порядке, в порядке.

Славик обнял Ларису за плечи и подумал, что у девушки и впрямь сильный характер. Кажется, он в нее уже влюбился.

Кость молчал. Никто ничего не спрашивал, но он знал, что отвечать придется.

Славик смотрел на тюки.

– Это головорезы Гилберга. Гоняются за бумагами отца. Нам надо убираться отсюда скорее. Где гарантия, что они не взорвут судно? Может, оно всё начинено взрывчаткой!

Но в тюках оказался хлам. Похоже, что преступники блефовали.

Спустя полчаса вдалеке послышались щелкающие звуки – старенький баркас шел тихим ходом. Денис подошел к борту и стал размахивать руками. Затем снял куртку и закрутил ею над головой. С судна заметили их призыв и ответили продолжительным скрипучим гудком. Это судно, наверное, было спущено на воду еще в начале прошлого столетия, такой у него был потрепанный вид. Сквозь облупившуюся краску неопределенного цвета пробивалась ржавчина, которая и определяла общий окрас.

Кость сжался вдвое – с ним разговаривали жестко.

Пока баркас подплывал, Кость попытался объясниться со Славиком, с остальными, и, завравшись, все-таки рассказал правду.

Да, он украл. Да, он проник в группу, обманул, использовал! Да, он жалкий, ничтожный. Кривая у него душа, вывернутая. Как ни крути – изнаночная со всех сторон.

А еще… хоть он этого не посмел сказать – ему жаль. Ему очень жаль. Он загнан в угол, и, наверное, шанса вырваться из маленькой лужи жалкого мирка в океан полноводной жизни больше ему не выпадет. Он сам лишил себя права попасть в мир, который так дорог ему с детства – мир романтики, костров, котелков, палаток и звезд,

мир с мягкими полями болот и парящими по утрам реками.

Встреча с ними, эта экспедиция на край света – и был тот единственный шанс стать Человеком.

Ему очень жаль.

Что же он в этой жизни делает? Никчемный, жалкий неудачник. Ни дома, ни семьи, ни друзей…

Ржавый баркас бодро шел вперед. Кость смотрел, как проносится мимо речная гладь, прозрачная, глубокая, словно старинное зеркало, кем-то брошенное в лесах: «Я – не я, отраженье!» Он смотрел и смотрел в него, смаргивая с ресниц речные брызги.

А потом… медленно наклонился вниз и отпустил перила…

…ТАК БУДЕТ ЛУЧШЕ ДЛЯ ВСЕХ…

24

Каменный век

– У нас есть время. – Наджей уселся на землю, нашел рядом прутик. Разровнял рукой поверхность и прочертил несколько линий. – Составим план. Предположим, твои друзья будут в том месте, где ты сделал прокол.

– Предположить можно, но меня никто не видел. Я был один. Впрочем, там должны остаться вещи.

– Допустим, Петрик знает время и место. И он будет там. Что нужно сделать, чтобы точка раскрылась?

– Только одно – нужно создать поле возбуждения пространства-материи в той области, где я буду возвращаться. Я не до конца уверен, что мой прибор сможет дать достаточный импульс для выбивания, но если у меня получится, им нужно будет только запустить цикл прокола – объединить небо и землю, чтобы создать фундамент точки. Иными словами, раскинуть систему временных и пространственных координат. А вот это, я ума не приложу, как они сделают! – Профессор с досадой махнул рукой. – Так уж получается, что надеяться не на что!

– Ради бога, Матвей. Ты же смог. Надейся. Ведь оно того стоило?

– Ты имеешь в виду, побывать здесь?

– А что же еще?

Сайко посмотрел вокруг, кивнул:

– Так и есть. Оно того стоило…

К вечеру похолодало. По небу плыли свинцовые тучи, шорох листвы сменился скрипучим ворчаньем деревьев. Где-то на небе пряталось солнце.

Леш стоял над планом, начертанным на земле, внимательно его рассматривал. Наджей и профессор разговаривали в стороне.

– Амнатой караты мичиго.

Профессор оглянулся:

– Он что-то сказал?

– Кераши пенуг.

– Он говорит – красиво. Нарисовано красиво. Он так рисовать не умеет, но он может красиво рассказать о том, что видел.

Леш уселся на поваленный ствол и закрыл глаза. Словно по команде стихли все звуки вокруг. Он начал говорить. Медленно, вдумчиво, с паузами. Легкий ветерок пробегал по его лицу, словно нашептывал воспоминания…

Ка-ра-ты по-го-ми ква-го-зи,