Фаранг (Дилогия)
Шрифт:
— Нурлан, смени меня. Обходи их кругом, но ближе ста метров не приближайся.
Егоров отодвинул бойцов и направил винтовку на чёрный корабль.
'Зодиак' кружил вокруг неподвижно стоявшего корабля уже пятнадцать минут. Стрелять было некуда и не в кого. Вся оставшаяся в живых команда бросила грести и попряталась за высокими бортами. Ни американская винтовка, ни китайские калаши толстые доски из железного дерева не пробивали!
'Ну суки!'
Егоров, оба стрелка и пятеро тайцев во главе с Кхапом то матерились в полный голос, то выли с досады, но поделать ничего
А как всё весело начиналось!
Точная и лёгкая винтовка да плюс оптика, да плюс богатая практика дали отличный результат. Егоров не напрягаясь отстрелялся по макушкам гребцов, выбив весь правый, а затем и левый борт драккара. Вторая смена гребцов оказалась умней. Дикари ворочали вёсла не показываясь над бортом. Видимо они лежали на лавках и работали вёслами над собой. Скорость у корабля резко упала, а вёсла вновь начали цепляться друг за друга и бить по воде вразнобой. Поняв, что американка чужеземные доски не берёт, прочность бортов проверили калашами. Без толку. Тогда бывший мелкий чиновник из акимата Нурлан, имея в прошлом богатый опыт рыбалки с такой же вот лодки, аккуратно подвёл 'Зодиак' к рулевому веслу и под прикрытием щитов и винтовки Егорова, казахи в хлам расстреляли руль корабля.
— Гранату бы. Забросили — всего и делов то…
Витя мысленно согласился.
'Да, гранату бы…'
Корма нависала прямо над головой. Там, укрывшись за высокими бортами, сводный народный хор дикарей исполнял очень горестную песню. Заунывную, жалобную и безнадёжную. О сопротивлении фаанги уже не помышляли, но ни Витька, ни тайцы в плен их брать не собирались.
Бойцы Кхапа попробовали взобраться на борт, но перепачкавшись в вонючей смазке, с руганью попадали обратно на дно моторки. Воняло здесь также, как когда-то и на 'Урагане' — до рези в глазах.
Пришлось всё бросить и снова отойти. Постреляв ещё минут пять по мозолистым кулакам гребцов и даже пару раз попав, Витька окончательно задолбался и плюнув, развернулся к берегу. Там, на тайском кораблике, находился запас дизтоплива и масла для двигателя. А ещё, как припоминал Егоров, у Кхапа в каюте имелось несколько больших глиняных кувшинов с вином.
В общем, беглецов он просто сжёг.
— А мы как с того островка вернулись, — Олег лежал возле костра и едва ворочал языком, — видим — все уже здесь. На косе. Старшой этот, как его… Инглак. Даром что одноглазый. Как пересчитал сколько этих уродов высадилось, так лагерь сразу бросил и всех на косу увёл. С припасами и щитами. Чтоб, значит, к нам поближе…
Оля налила мужу ещё одну рюмочку коньяка. Олег не был ранен, хотя и принимал самое непосредственное участие в заварушке на пляже. Его просто здорово поколотили дубинками и камнями — загорелая кожа мужчины была обильно покрыта синяками, ссадинами и багровыми кровоподтёками.
Оставшийся за главного в лагере у источника воды старший десятник с ужасом обнаружил, что на шести судах, вошедших в гавань было больше трёхсот отборных воинов. Сидеть в слабоукреплённом посёлке он не решился. Старшой отлично понимал что удержать весь периметр наличными силами невозможно и он перебрался на узкую песчаную косу. Поближе к карателям Ауна. Риск, конечно, был. Куда же без риска? Дикари могли
Вернувшийся Аун инициативу своего подчинённого всячески одобрил, заявив, что сидеть в глухой обороне за завалами из веток и стоять 'в чистом поле' лицом к лицу с врагом — две большие разницы.
Полковник подозвал Уилла и тот перевёл землянам.
— Они животные. Если ты бежишь — они обязательно нападут. Если ты прячешься — значит боишься и они тоже нападут. А если ты стоишь перед ними и не отводишь глаза, то…
— Не нападут?
Аун помрачнел. Четыреста пятьдесят фаангов против ста его бойцов, двадцать из которых были женщины…
— Нападут. Но не сразу.
Так и случилось. Сначала дикари полдня плюхались в ручье и развлекались тем, что жгли остатки домов и вытащенные на берег корабли бирманцев. Затем они перевезли рабов с малого острова. Люди, сидевшие на косе, бессильно наблюдали, как снуёт через пролив небольшая лодка, перевозя за раз десятки дикарей. Вонючки орали, потрясали кулаками и многообещающе плевались в сторону людей. Плевками бывшие рабы не ограничились. Некоторые, поднатужившись, выдавали 'на-гора' вторичный продукт и швырялись им в бывших хозяев. К счастью, так ни разу и не докинув.
Ночь вступила в свои права, накрыв море непроглядной тьмой. Сегодня был тот редкий день, когда обе луны этого мира, Красная и Синяя, отсутствовали на небосводе. Только звёзды. Умопомрачительная россыпь сверкающих бриллиантов. И ветер. Холодный, свежий, бодрящий. Люди, лишившиеся крова и нехитрой утвари, расползлись семьями и небольшими группками по окрестностям и, наконец, угомонились.
Только издалека, от спешно возведённого лазарета, доносились крики и стоны раненых, да от опушки джунглей, там где сегодня появилось новое кладбище, ветер приносил едва слышимый горестный плач вдов и сирот.
Драка с дикарями встала людям слишком дорого, хотя тот же Кхап считал размен четырёх сотен отборных воинов-фаангов на тридцать семь погибших человек отличным результатом. Тайцев осталось только пять человек, считая самого Кхапа и Лактаматиммурама, остававшегося на корабле. Бирманцы потеряли убитыми восемнадцать бойцов, а земляне…
Егоров схватился за голову. Он и представить себе не мог, что неандертальцы будут так упорно и отважно сражаться и так дорого продавать свои жизни.
Семнадцать человек! Семнадцать! Из них — десять АВТОМАТЧИКОВ! Это просто не укладывалось в голове. Витька вспомнил, как буквально сегодня утром, на заре, он выдавал этим крепким жилистым и пропитанным морем мужчинам оружие. Как они радостно улыбались и строили планы на будущее. Как торопились увидеть свои семьи…
Егоров устал так, как ещё ни разу в жизни не уставал. Но сон не шёл. Витька сидел у костра в кругу своих старых друзей и смотрел, как догорают последние угли. Часы честно показывали три часа ночи и до рассвета оставалось всего ничего. Катя давно уже спала. Спал майор со своей женщиной. Спала Оля. Не спал только он сам, Йилмаз и Олег. Да неподалёку, у соседнего костра, не спали тайцы.
— Олег, — Витя поднялся и устало потёр шею, — присмотри тут. Я пойду, посмотрю, как там… мои бирманцы.