Фарфоровые куколки
Шрифт:
Да, у Принцессы Тай было много поклонников, ей нравилось быть в их компании. Это касалось всех, за исключением некоего Рэя Бойлера, белого повара, который был вдвое старше ее. Он был из Висейлии[20]и приезжал в клуб только раз в месяц, когда получал зарплату.
— Что-то в нем не так, — сказала мне Руби, после того как он проследил за нами до дома. — Когда он мне улыбается, мне становится противно. Особенно когда он улыбается конкретно мне!
Но, как она сама говорила, нельзя было забывать о том, что мы работаем в ночном клубе. Для таких людей, как
Правда, она не стала упоминать об этом ребятам из прессы. Она просто улыбалась, смеялась и флиртовала. Именно это и делало ее Принцессой Тай.
У нас ничего не вышло бы с Руби, если бы мы не помирились с Джо.
Он не показывался в клубе в течение целого месяца после моего возвращения. К тому времени я уже перестала искать его в толпе. Я с ним буквально столкнулась однажды между выступлениями, направляясь в бар, куда меня пригласили торговцы крупным рогатым скотом из Омахи. Он сконфузился и покраснел. Неудивительно — ведь в нашу предыдущую встречу он был совсем голый. Но я уже сумела оставить эти переживания в прошлом.
Я по-дружески обняла его, и он понемногу успокоился. Придвинул для меня стул, и я села. Какие уж тут торговцы скотом! И он стал говорить. Быстро, сбивчиво, нервно. Я роскошно выгляжу. Я по-прежнему лучше всех танцую. Он скучал по мне. Ему так много нужно мне сказать.
Когда он наконец замолчал и улыбнулся мне такой знакомой, такой родной улыбкой, я почувствовала облегчение. Кажется, он все же сможет оставить события той ужасной ночи позади и снова стать самим собой. Когда он пригласил меня на обед, я с радостью согласилась.
В следующее воскресенье он отвел меня в маленькое итальянское заведение на Норт-Бич.
— Может быть, мы снова сможем гулять, как раньше, — сказал он. — Мне бы очень этого хотелось.
И мы смогли.
— Будем болтать обо всем, как раньше.
И мы болтали.
Он сказал, что очень сожалеет о том, что я увидела, как он занимается любовью с Руби, потому что я была «совсем девчонкой» и не должна была видеть ничего подобного. Я напомнила, что на острове Сокровищ он сам сказал мне, что я слишком молода для него, вот только теперь я увидела, что он сам слишком юн для меня. В ответ он очень долго смеялся.
Он попросил прощения за то, что сбежал тогда, а не остался и не объяснился со мной.
— Оставим все это в прошлом, — предложила я, и мы так и сделали.
Он снова стал приходить в клуб каждые выходные, и наша жизнь потекла привычно и размеренно, почти также, как было во времена острова Сокровищ: я развлекала Джо, пока обнаженная Руби очаровывала остальных мужчин.
Он по-прежнему был к ней неравнодушен, и она по-прежнему держала его на коротком поводке, иногда встречаясь с ним перед открытием клуба, иногда танцуя прямо перед его столом, иногда ужиная с ним после представления. Между ними существовала какая-то непонятная связь, и с самого первого дня нашего знакомства я была третьим лишним.
Частенько, переодевшись и напудрив Руби, я выходила в зал и беседовала с ним или после шоу подсаживалась к нему за столик. Но я больше не искала его внимания, как бездомный щенок. Сейчас мы проводили вместе
В прошлом году Джо закончил обучение и теперь изучает юриспруденцию в том же Калифорнийском университете. Теперь, когда он был допущен к юридической деятельности, его отец предложил ему работу, но Джо не был уверен в том, что ему хочется возвращаться в Иллинойс и работать юристом. Он рассказывал, что по-прежнему бредит небом и полетами и что даже разговаривал с ребятами из «Пан-Американ» — хотел узнать, каково это — управлять самолетом.
Но чаще всего мне приходилось слушать о его тоске по Руби.
— Она была моей первой любовью, — сказал он.
Я нашла в себе силы на сочувствие.
— Любила ли она меня так, как я любил ее?
— Конечно любила, — уверенно отвечала я.
— Наши отношения и не могли продержаться долго, — признался он как-то раз. — В Иллинойсе закон не запрещает заключать смешанные браки, но мне все равно не удалось бы жениться на Руби. От предрассудков никуда не деться, и если с некоторыми из них еще можно бороться, то с другими… Танцовщица с шаром, — он замолчал, пытаясь подобрать слова, — это вообще отдельная история.
— Но ты же всегда знал, что она выступает обнаженной, — напомнила я.
— Но в Уиннетке об этом бы никто не узнал, — ответил он. — Вот только эта статья в «Лайф» все перевернула с ног на голову. То есть ты только посмотри на нее! Если бы твой брат привел домой такую девушку, что бы сказали твои родители?
Брата у меня не было, но, если бы отец узнал, чем я занималась, он забил бы меня до смерти. Тут и думать нечего.
— А что ты сможешь сказать о такой девушке, как я? — спросила я. — Я — танцовщица. Мое фото мелькало в нескольких выпусках «Сандэй» благодаря той статье из «Ассошиэйтед Пресс», я снималась в той рекламе. Что бы сказали твои родные, если бы ты привез домой меня?
— Ты не танцуешь голой, — сказал он.
И в этот момент к нашему столу подошла Руби.
— Не волнуйся, дорогая. — Джо похлопал меня по руке. — Придет день, и ты встретишь такого парня, как я.
Он не любил меня так, как я любила его, но я решила, что оставаться друзьями лучше, чем вообще лишиться его.
Беременность Элен долго не была заметна. Она выступала каждый день, к тому же ей очень повезло — ее беременность протекала легко. Однако в мае, на шестом месяце, живот уже было не скрыть, и я заняла ее место.
Зрителям очень понравилась наша с Эдди пара. Однако, хоть мы и выглядели роскошно, это не помогало Эдди справиться с меланхолией, начавшейся еще в Сан-Франциско, и он взбадривал себя алкоголем. Элен никогда не жаловалась, но я не собиралась терпеть подобное. Если он позволял себе мартини между первым и вторым выступлениями, его ждала взбучка, а если он угощал всех посетителей бара между вторым и третьим, я устраивала настоящий скандал, потому что он не мог угощать и не пить.
— Не дыши мне в лицо! — яростно шипела я ему на ухо во время танца. — От тебя несет ликером даже во время вдоха!